Клан Кеннеди
Шрифт:
Джона как бы ставили перед свершавшимися помимо его воли фактами.
Вступив на пост президента, Кеннеди, получавший теперь самую секретную информацию ЦРУ, счел целесообразным продолжение подготовки операции против режима Кастро. Правда, оказалось, что никаких партизанских отрядов на территории Кубы нет. Заместитель директора ЦРУ Д. Биссел докладывал, что существуют два варианта операции против Кубы. Первый, более оптимистический, состоял в том, что «контрас», как стали называть отряды вторжения, прочно закрепятся на побережье залива Кочинос, на местности под названием Плайя-Хирон, где намечалось проведение только первого этапа операции, образуют здесь свою администрацию, а затем поведут наступление на Гавану, тогда как США окажут помощь уже законному правительству своими военно-воздушными и военно-морскими силами. Второй, запасной план исходил из возможной неудачи основательного закрепления на Плайя-Хирон. В этом случае антикастровские отряды должны были
Если представители ЦРУ были почти убеждены в успехе операции, то другие члены государственной элиты, которые по распоряжению президента были ознакомлены с намеченными действиями, высказывали серьезные сомнения. Руководитель Объединенной группы начальников штабов генерал Лаймен Лемнитцер прямо заявил, что такого рода операции могут оказаться успешными только при условии предварительного мощного удара авиации и полном господстве в воздухе во время захвата плацдарма. Кеннеди решил посоветоваться с государственным секретарем Дином Раском, который считался опытным и осторожным политиком.
Когда президент задал ему вопрос, что тому известно о планах в отношении Кубы, Раек ответил, что он вообще ничего о них не знает. Это, по всей видимости, не соответствовало действительности, ибо не только в Госдепе, но во всей высшей элите Вашингтона с первых дней пребывания нового президента у власти велись разговоры о том, что против Кубы «предстоит какая-то операция». По всей видимости, Раек просто хотел услышать подробности плана от самого авторитетного лица. Когда же это произошло, реакция была негативной. Раек заявил, что план носит непрофессиональный характер и к нему трудно серьезно относиться. Неожиданно для госсекретаря Кеннеди вспылил, ибо уже дал согласие на проведение операции и сомнение в ней рикошетом било по его авторитету. Он ответил: «Я не знаю, насколько я серьезен. Но задумана как раз такая операция. Этот план я обдумываю давно и полагаю его серьезным». Кеннеди лукавил: не он задумал и стал готовить план операции против Кубы. Президент лишь унаследовал его от предыдущей администрации, но действительно отнесся к нему, по крайней мере внешне, вполне серьезно.
Несмотря на решительное заявление, которое он сделал Раску, Джон занял в отношении намеченной операции двойственную позицию. Он дал указание, что никакого участия американских вооруженных сил, по крайней мере на первом этапе операции, не допускается. У президента должны быть развязаны руки, чтобы убедительно опровергнуть неизбежные обвинения в американской агрессии.
Еще более акцентируя внимание на необходимости защитить репутацию Джона Кеннеди, только что занявшего президентский пост, и сохранении собственного авторитета, Роберт Кеннеди представил членам кабинета меморандум, в котором цинично и в то же время осторожно говорилось: «Если придется обманывать, то обманы должны произносить сотрудники среднего уровня. При любых обстоятельствах связывать имя президента с тайной операцией запрещено. Принять окончательное решение должен кто-то, помимо президента, причем в его отсутствие, чтобы затем взойти на эшафот, если дела пойдут не так, как надо» {772} .
Некоторые члены команды Кеннеди в целом отрицательно относились к плану интервенции, считая его авантюрным и скорее всего обреченным на неудачу. А. Шлезингер дважды, 5 и 10 апреля, направлял своему шефу меморандумы, в которых предупреждал о крайней опасности высадки на Кубе для международного престижа США даже в том случае, если операция окажется более или менее удачной {773} .
Президент, однако, фактически оказался в плену самоуверенных руководителей ЦРУ, убежденных, что с режимом на крохотном острове можно будет справиться без труда, а зарубежный мир в очередной раз проглотит американскую пилюлю, скорее всего, лишь слегка поморщившись.
Осталось ли поражение сиротой?
Вначале высадка на Кубе была назначена на 1 марта 1961 года. Затем по требованию Кеннеди она была несколько отсрочена. 9 марта помощник президента Банди писал своему другу профессору Гарвардского университета Карлу Кейсену, который собирался с ним встретиться, о своей невероятной занятости: «Формирование нашей операции постепенно развивается в весьма благоприятном направлении, и я думаю, что у нас будет немало интересных проблем. Но не всё еще будет решено к маю» {774} .
3 апреля Госдепартамент опубликовал Белую книгу, в которой доказывалось, что революция на Кубе, начавшись как освободительная, демократическая, быстро потеряла эти качества, что Куба попадает в сферу советского влияния и потому представляет теперь опасность для США. Соединенные Штаты не против революции как таковой, это дело внутреннее, подчеркивалось в документе, но они решительно против «поворота Кастро в сторону коммунизма» {775} .
На
По сути, этой пресс-конференцией сам президент выдал план высадки эмигрантов на территорию Кубы, правда без указания места. О том, чтобы вначале советская сторона, а затем и кубинский лидер узнали, что операция намечена в районе залива Кочинос, вроде бы позаботился советский разведчик Ким Филби (по ничем не подкрепленным словам А. Розенцвейга) {777} . Это, однако, сомнительно, так как Филби, давно находившийся под подозрением, в это время работал журналистом на Ближнем Востоке и к секретным делам никакого доступа не имел. Всё было значительно проще. Формально секретный план был известен массе сотрудников ЦРУ. Один из них, Лаймон Кёркпатрик, вспоминает: «Джеймс Энглтон, Ричард Хелмс, Роберт Эмори и я не были подключены к операции. Но, занимая высокую должность, просто невозможно не знать, что происходит. Я чувствовал — этот план не сможет сработать, так как он зиждется на ложной информации, полученной от беженцев с Кубы. Их информация не соответствовала действительности, особенно в той части, где утверждалось, что силы вторжения получат помощь в результате народного восстания. Я знал, однако, что произошло с группой примерно в десять человек, сброшенной на парашютах в горном районе. Около двух тысяч кубинских полицейских вели охоту за ними, и местные жители не оказали нашим людям никакой помощи. Я направил Даллесу записку с просьбой разрешить послать в район предстоящей операции двух инспекторов, как это делалось обычно в подобных случаях. Ответ Даллеса поступил в течение суток. Он гласил: “В просьбе отказать”» {778} .
Так что советская агентура в Вашингтоне и Нью-Йорке имела возможность получить сведения о месте и характере предстоявшей операции и без помощи Филби. О том, что вторжение приближается, можно было судить по тому, что президент, не планировавший отпуск, неожиданно вечером 15 апреля выехал с семьей в поместье Глен-Ора. Этим поместьем обычно пользовались только летом, и вне контекста событий непонятно, почему «летний отдых» начался почти сразу по окончании зимы (официальным началом весны в США является равноденствие — 22 марта).
Операция по вторжению на Кубу была начата не 17 апреля, как говорится в большинстве работ, посвященных этому событию, а двумя днями ранее. 15 апреля правительство Кастро опубликовало заявление, что на рассвете этого дня американские бомбардировщики В-25 совершили нападение на несколько городов страны. По требованию Кубы было созвано заседание Совета Безопасности ООН. Сведения подтвердились, кроме того, что операция, проведенная под руководством ЦРУ, была осуществлена с территории Никарагуа, а не США. Однако председатель незадолго до этого образованного из числа эмигрантов Кубинского революционного совета Миро Кардона [52] заявил, что речь шла об экипажах кубинских военно-воздушных сил, которые выступили против правительства Кастро и после бомбардировки совершили посадку во Флориде. Версию повторил в ООН представитель США Стивенсон {779} . Получив более достоверную информацию, Стивенсон на следующий день телеграфировал в Вашингтон: «Крайне обеспокоен полученными в течение дня ясными указаниями на то, что инцидент с бомбардировкой Кубы в субботу (то есть накануне. — Л. Д., Г. Ч.)был инициирован, по крайней мере частично, с территории, находящейся вне Кубы» {780} .
52
Кардона в прежние годы являлся известным кубинским адвокатом, профессором Гаванского университета и оппонентом диктатора Фульхенсио Батисты. После прихода к власти Кастро он несколько недель был председателем правительства, однако порвал с новым режимом, бежал в США, где и стал лидером движения кубинских эмигрантов.