Клан Кеннеди
Шрифт:
Как личный представитель президента Донован был принят в Лондоне с особым радушием. Он встретился с королем, с премьером Черчиллем, посетил центры подготовки военнослужащих, предприятия военной промышленности, береговые оборонительные сооружения. Он беседовал не только с офицерами и солдатами, с руководителями промышленности, но и с рядовыми англичанами, порой просто на улице, стремясь определить и перспективные военные возможности Великобритании, и дух населения.
При этом Донован подчеркнуто избегал общаться с официально аккредитованным представителем своей страны. Более того, Кеннеди даже не предупредили о визите ревизора. Посол выражал протест, правда, не Белому дому (он отлично понимал, кто именно послал Донована), а непосредственному начальству — госсекретарю Корделлу Халлу. В письмах
19
В 1947 году Управление стратегических служб было преобразовано в Центральное разведывательное управление (ЦРУ), существующее и поныне.
Все эти сведения в корне противоречили тому, о чем докладывал Кеннеди. Посол в Великобритании получил в глазах президента и его окружения теперь уже безоговорочно неудовлетворительную оценку.
Его авторитет еще более понизился, когда в посольстве произошла скандальная история — оказалось, что один из его сотрудников — чиновник невысокого ранга по имени Тайлер Кент не просто читал секретнейшие документы, включая даже переписку Рузвельта с Черчиллем, но передавал их содержание и даже копии другим лицам, которые сотрудничали с гитлеровской Германией.
20 мая 1940 года Кент был арестован лондонской полицией, причем по просьбе британских властей Кеннеди был вынужден дать согласие на арест, обыск квартиры этого человека, на лишение Кента дипломатического иммунитета {226} . При обыске у дипломата была обнаружена пронацистская и антисемитская литература. То ли в целях самозащиты, то ли искренне Кеннеди занял в деле Кента жесткую позицию. Не располагая к тому прямыми доказательствами, он заявил, что его бывший сотрудник является изменником, тайным германским агентом. Джозеф отказался от возможности отправить Кента на родину для предания американскому суду и дал согласие на процесс в Великобритании.
На следствии и суде этот человек пытался выгородить себя, заявляя, что он был просто изоляционистом и что все его действия были направлены на то, чтобы не допустить вовлечения в войну Соединенных Штатов Америки. Иначе говоря, он пытался играть на популярных в Штатах настроениях и на позиции посла США в Лондоне — недавнего прямого начальника. Такой поворот Джозефу был особенно неприятен. Американская пресса самых разных направлений набросилась на Кеннеди. Одни обвиняли его в том, что он лишил защиты американского гражданина, другие, а таковых было подавляющее большинство, злорадно и не без основания подчеркивали, что сам посол недалеко ушел от человека, которого теперь называл предателем.
На судебном процессе, состоявшемся в Лондоне в октябре 1940 года, было доказано, что Кент совершил тягчайшее преступление. Он изготовил дубликат ключей от комнаты кодов посольства, свободно туда заходил, выносил документы, копировал их, иногда на месте, а чаще в других помещениях. Затем он передавал копии русской эмигрантке Анне Волковой, которая состояла членом активно действовавшей до самого начала войны прогерманской группы, а с сентября 1939 года несколько затаилась, но не прекратила своей активности.
Суд признал Кента «иностранным агентом» и приговорил его к семи годам заключения (Волкова, также арестованная, получила десять лет).
Джозеф Кеннеди находился в Лондоне в
Он исправно подсчитывал, сколько пришлось пережить воздушных налетов. Их оказалось 244. {227} Надо отдать должное послу — он проявил мужество, не отсиживаясь в бомбоубежище, а продолжая, подобно британским государственным деятелям и чиновникам, выполнять свои служебные обязанности. Однажды в результате взрывной волны его автомобиль был опрокинут, но Джозеф отделался незначительными царапинами. Правда, после этого он на ночь стал уезжать в загородный дом, но по утрам исправно возвращался в Лондон.
Посол был вынужден признать, что его предыдущие оценки морального воздействия массированных бомбовых ударов не были точными. Следуя паническим сообщениям прессы, он ранее несколько раз высказывался в том смысле, что налеты германской авиации на Варшаву, Роттердам и Париж привели к полной деморализации населения этих городов. Действительно, в этих крупных центрах возникала паника. Но Кеннеди тогда рассматривал ее изолированно, вне связи с общей ситуацией в странах и политикой их правительств. Ведь панику вызывали не столько сами налеты, сколько неспособность властей обеспечить защиту городов, нанести удар по силам нападавших, придать гражданам мужества и стойкости.
Теперь же ситуация оказалась иной. Кеннеди был буквально поражен настроем семи миллионов лондонцев, которые без излишней торопливости шли в бомбоубежища во время сигналов тревоги, проявляли неимоверную силу духа, теряя близких, дома и имущество, оставаясь верными своей решимости выдержать все удары и в конце концов выиграть войну.
Признавая мужество англичан в своих донесениях и письмах, посол в то же время не являлся оптимистом. Он сообщал в Госдепартамент, что фактические разрушения промышленных предприятий в результате бомбардировок были значительно серьезнее, нежели в сообщениях официальных британских органов. 27 сентября 1940 года он писал: «Производство определенно падает… и, учитывая разрушение транспорта, промышленная продукция будет продолжать сокращаться» {228} . Такого рода данные, достоверные сами по себе, преподносились с явным оттенком злобного удовлетворения.
Выражая недовольство своим послом в Великобритании, Рузвельт всё же продолжал медлить с его отставкой. Он опасался, что увольнение Кеннеди может вызвать недовольство ирландского и католического сообществ, чьи позиции в Демократической партии были весьма сильными.
Положение президента облегчил сам посол. Он, наконец, убедился в полной ошибочности своих оценок степени мужества и выдержки англичан, своего пренебрежительного отношения к Черчиллю и его правительству и, что было главным, усвоил, что президент Рузвельт полон решимости преодолеть изоляционистские настроения и установить с Великобританией военно-политический союз, направленный против нацистской Германии.
Сохраняя высочайшую самооценку, Джозеф не желал показать, что его политический курс потерпел фиаско. Он стал распускать слух, что собирается уйти в отставку до президентских выборов в ноябре 1940 года, так как ему «есть что рассказать американскому народу». В газете «Нью-Йорк таймс» появилось сообщение, что он «собирается возвратиться домой вовремя, чтобы принять участие в голосовании в ноябре» {229} . Правда, реальных шагов он пока не предпринимал, лишь поставил вопрос перед Госдепартаментом о предоставлении ему нового отпуска для поездки на родину. Он ждал результатов выборов, чтобы определить свое будущее. Наконец, он сообщил журналистам, что собирается в Вашингтон 23 октября. В прессе сразу же появились предположения, что Кеннеди в Лондон больше не вернется. «Сомнительно, что он возвратится на должность посла», — писала информированная «Нью-Йорк таймс». Не желая сталкиваться с излишним шумом накануне выборов, Рузвельт, в свою очередь, сообщил, что Кеннеди приезжает отдохнуть, но не для того, чтобы подать в отставку {230} .