Клан Кеннеди
Шрифт:
В значительной части с этим была связана, так сказать, «открытая» позиция Джона по основным политическим вопросам. Он не был упертым догматиком, не принадлежал ни к лагерю прогрессистов, ни к консерваторам, за что его подчас упрекали и те и другие, соглашаясь, что в своих выступлениях Кеннеди стремится самостоятельно, без оглядки на авторитеты, обосновать свою позицию. Во всяком случае, в беспринципности молодого конгрессмена почти никогда не упрекали.
Были, правда, отдельные эпизоды в самом начале его работы в конгрессе, когда Кеннеди-старший пытался повлиять на позицию сына. М. О'Брайен рассказывает, что однажды Джозеф в присутствии Джона демонстративно заявил его приятелю Кею Хэлле: «Я хотел бы, чтобы ты сказал Джеку, что он собирается неправильно голосовать. Я считаю, что Джек допускает ужасную ошибку». Джон резко вмешался в разговор: «Отец, обрати внимание, что у тебя свои политические взгляды, а у меня свои. Я собираюсь голосовать именно так, как я чувствую необходимым. Я отношусь к тебе с большим уважением, но когда речь идет о голосовании, я делаю то, что считаю нужным» {382} . «Нет каких-либо прямых доказательств непосредственного отцовского влияния на позиции сына; его архивы содержат ряд писем отца, но почти все они касаются семейных и финансовых дел. Его отец ныне прямо утверждает, что он никогда не просил своего сына голосовать за или против какого-либо билля в конгрессе» {383} , — обоснованно пишет биограф.
Более того, когда в конгрессе обсуждался проект закона о добыче и эксплуатации природного газа, к Джону стали обращаться лоббисты, просившие его внести в проект поправки, соответствовавшие, по их словам, коммерческим интересам отца (любопытно, что никаких свидетельств о прямом обращении по этому поводу отца к сыну не было). Не исключая, что здесь имела место элементарная провокация, Джон и по этим соображениям, и по существу дела решительно высказался против поправок, которые бы облагодетельствовали нефтяной и газовый бизнес, включая компании, связанные с Джозефом Кеннеди.
Позже, будучи уже сенатором, Джон выступил против снижения налогов на коммерческие объединения кинотеатров, что прямо противоречило финансовым интересам отца и других близких родственников.
А в то время, когда он уже собирался баллотироваться на президентский пост, Джон Кеннеди говорил, что его разногласия с отцом по политическим (по сути дела, имелись в виду и экономические) вопросам были «тотальными». «Мы никогда не обсуждали эти разногласия. В этом не было необходимости, потому что мы не смогли бы согласиться» {384} .
Как следовало ожидать, Джон Кеннеди проявлял значительный интерес и к вопросам международной политики. В этом случае он также акцентировал внимание на тех проблемах, которые в наибольшей степени волновали его избирателей. Имея в виду то, что он прошел в конгресс от округа, в котором значительную часть населения составляли католики ирландского происхождения, Кеннеди перенес внимание на те европейские страны, основное население которых состояло из приверженцев католической церкви. Таковыми были прежде всего сама Ирландия, а также Италия и Польша.
Не случайно первую официальную зарубежную поездку в качестве члена конгресса Джон совершил в сентябре 1947 года именно в Ирландию. Было объявлено, что его целью является изучение трудностей с продовольствием и топливом в этой стране, что он намерен встретиться для обсуждения этого вопроса с премьер-министром Ирландии Имоном де Валерой.
Джон действительно вылетел в Ирландию в начале сентября, побывал у премьер-министра и обсудил с ним финансово-экономические проблемы его страны. Это дало Джону возможность затем отчитаться перед конгрессом о положении дел в Ирландии и выступить за оказание ей значительной экономической помощи {385} . Однако эта поездка чуть было не завершилась катастрофой. Из Дублина Кеннеди прилетел в Лондон, где собирался провести несколько дней, но в тот же день, 21 сентября, заболел какой-то непонятной болезнью. Вызванные врачи сочли необходимой его немедленную госпитализацию. Состояние было настолько тяжелым, что дежурный врач доверительно заявил сопровождавшей Джона его лондонской знакомой: «Этот ваш американский друг вряд ли выживет» {386} .
Вскоре врачи диагностировали малоизученную болезнь Аддисона, причиной которой являлся низкий уровень адреналина, а проявлениями — резко пониженное кровяное давление, анемия, склонность к простудным заболеваниям и в целом крайне низкий уровень иммунитета. До конца 1930-х годов болезнь Аддисона считалась неизлечимой, и больные, страдавшие ею, умирали в течение нескольких лет после заболевания. В последующем были найдены средства, позволявшие укрепить адреналиновые железы, но и тогда прогнозы продолжали оставаться неутешительными.
О заболевании сообщили родным, которые организовали перевозку Джона на родину на корабле в сопровождении врача и медицинской сестры. Прямо с пристани в Нью-Йорке на машине «скорой помощи» он был доставлен в аэропорт, а затем чартерным рейсом переправлен в Бостон, где поступил в одну из лучших клиник. Прессе было сообщено, что Кеннеди заболел малярией и ничего его жизни не угрожает.
К счастью, к этому времени эндокринологи добились существенных успехов в лечении этой страшной болезни. Появилась синтетическая вакцина, частично возмещающая нехватку адреналина. Она значительно сократила смертность, но болезнь оставалась неизлечимой, и повторять курсы лечения необходимо было несколько раз в году. Новые надежды, а затем и уверенность в победе над этим заболеванием породили открытие кортизона в 1949 году. Это лекарство можно было принимать внутрь, не требовалось ложиться в клинику для прохождения курса лечения. Джон, а вместе с ним и родные смогли вздохнуть с облегчением.
Можно предположить, что он страдал болезнью Аддисона в течение нескольких лет до того, как она была обнаружена. Сама болезнь до ее вспышки в Лондоне находилась в латентном состоянии, а другие заболевания являлись ее следствием. Парадоксально, но обнаружение тяжелейшей болезни и соответствующее систематическое лечение позволили значительно улучшить общее состояние Кеннеди, который с этого времени реже подвергался инфекционным заболеваниям и переносил их легче. Проявлением того, что болезнь полностью не побеждена, что лечение необходимо продолжать, был своеобразный, золотисто-коричневатый оттенок кожи, но он воспринимался теми, кто наблюдал за Джоном — и дотошными журналистами, и близкими дамами, да и активными избирателями, — как здоровый загар и только способствовал его весьма позитивному имиджу в глазах населения, особенно всё тех же представительниц прекрасного пола.
Пройдя курс лечения, Кеннеди возобновил свою работу в конгрессе, в частности выступая по вопросам, связанным с положением дел в странах с преобладающим католическим населением.
Следует иметь в виду, что в послевоенной Италии шла острая борьба между коммунистами и христианскими демократами, не исключен был и приход к власти в этой стране левых сил — коммунистов и социалистов, действовавших в первые годы после войны в союзе. А это неизбежно привело бы к включению одной из крупнейших европейских стран в советскую внешнеполитическую орбиту. Кеннеди приложил немало сил для того, чтобы правительство США оказало максимальную помощь Христианско-демократической партии Италии. Он несколько раз выступал в конгрессе, предупреждая, что над Италией нависла коммунистическая опасность, призывал предотвратить ее всеми возможными средствами.
Что же касается Польши, то, учитывая не только солидарность католиков, но и то, что в США проживало до семи миллионов иммигрантов из Польши, Джон Кеннеди был одним из немногих, кто выступил с осуждением решений Тегеранской и Ялтинской конференций по польскому вопросу. Он убеждал, что эти решения являлись неоправданной уступкой западных держав СССР, что именно они привели к установлению в Польше режима «народной демократии», то есть к превращению этой страны в советского сателлита.
Хотя выдвигаемые им требования были явно нереальными, он приобрел популярность, особенно в польско-американских кругах, заявив о необходимости ревизии решений по Польше, непризнания Соединенными Штатами изменений, происшедших в этой стране после войны. Это был один из тех случаев, когда Кеннеди критиковал, и довольно резко, политический курс Рузвельта, который, по его словам, «уступил Польшу Сталину» {387} .