Клан. Разбитые стекла
Шрифт:
…могу предложить Сердце Ангела…
…просто помни — это часть операции, и верь мне…
…верь мне…
…верь…
Полина сжала пальцами пульсирующие виски, пытаясь унять противный звон в ушах. Альцион перед глазами предательски расплывался, ядовитым блеском затмевая приглушенное сияние оплавленного осколка. Слезы Атлантиды. Слезы?
— Лина, ты очнулась, — маг заметил ее первым. Завороженно разглядывающей артефакт хозяйке замка было не до таких пустяков, как человеческая девчонка.
Девушка вымученно кивнула, отводя взгляд. Лицо ее побледнело и осунулось.
— Ровена, вы не чересчур ее обескровили? Что-то она умертвие напоминает, — лицо мага омрачила тень недовольства.
— Все в порядке,
В стальном взгляде мелькнуло мимолетное удивление, снова сменившееся бесстрастным равнодушием.
— Только не забывай закусывать, — бутылка обыденно поднялась в воздух и разлила по бокалам остатки крепкого напитка. — Пить ты не умеешь, а портал здесь не открыть. Переберешь — к вертолету понесет Маттео.
Девушка молча кивнула, залпом опустошила бокал и потянулась за сыром. От одного взгляда на еду Полину замутило. Но лучше поесть, чем безобразно опьянеть среди монстров. Каким бы пугающим ни казался начальник особого отдела, оказаться в руках вампира еще страшнее.
— Пускай лучше Маттео отведет ее в гостевые покои, ей просто нужен отдых, — Роуэнн, оторвавшись от артефакта, окинула человечку внимательным взглядом. — Стресс, телепортация и смена часовых поясов для них довольно вредны. Не хотелось бы, чтобы из-за самочувствия человека между нами возникли непонимание и недоразумения.
— Хорошо, — немного подумав, бросил маг и отвернулся от Полины, мгновенно потеряв к ней всякий интерес. — Свою задачу она уже выполнила.
…не выше ценности зубной щетки… домашние тапочки… личная вещь…
…ты дорога мне… ни за железки, ни за фантики, ни за сам трон Бездны…
…я тебя сберегу…
Грудь снова сжали невидимые тиски. Боль, ломающая изнутри, мешалась и боролась с какой-то ненормальной, отчаянной надеждой. Нельзя так играть. Дать цель, заставить поверить, собирать из осколков — чтобы потом растоптать, предать и продать?
Прошлое против будущего. Вера против отчаяния. Крохотная искорка надежды, затеплившаяся под пеплом.
— Сбереги…
***
— Сбереги…
Беззвучный шепот прозвучал для него громче выстрела. Она быстро отвела глаза, сдерживая застывшие слезы. Словно стыдилась того, что так не вовремя пришла в сознание, что увидела и услышала лишнее. Словно прямой взгляд причинял физическую боль. Хотя, так и есть. Причинял, распроклятый сукин сын. Ранил и без того израненную, кровоточащую душу. Наотмашь бил жестокими словами, пренебрежением, намеренно унижал, собственными руками вынужденно разрушал то, что строил с таким трудом. Никакие предупреждения не изменят в глазах девушки того горького факта, что для нелюдей она не более, чем подстилка из слабой расы, личная вещь экзарха. Никакие извинения не сотрут из ее памяти пережитого испуга, унижения и боли предательства. Насчет этого Андрей не строил иллюзий: внешне его игра выглядела именно предательством. Зря, демонски зря он пошел на поводу у девчонки и свел ее с вампирами. Не притащи он Полину в этот чертов замок — не пришлось бы защищать ее и отстаивать свои права любым способом, снова видеть в любимых глазах неумело скрываемую боль, страх и сомнения, ощущать, как трещит хрупкий, непрочный мостик ее доверия. Да провались в Бездну этот Нариман вместе со своим артефактом! Если сейчас они выкрутятся и благополучно покинут Малкавиэйр д`Аэрн — больше никаких выходов в базовую реальность Полине не видать. Хотя бы до тех пор, пока сохраняется угроза и разрастается “вилка”. Давно стоило эвакуировать ее с уровня, а не испытывать судьбу. Как бы ни хотелось все время держать девчонку при себе, тот же Альвирон, Эдем-17 или Н-Корсо для нее намного лучше, чем Земля-А.
Мысли мага уложились в доли секунды, не отражаясь ни в лице, ни в ауре. Что бы ни произошло — такого прокола он бы не допустил даже перед приближенным кругом. И уж тем более — перед древней вампиршей, властно бросившей в телефонную трубку по-английски:
— Маттео, переговоры несколько затягиваются. Подготовь для спутницы господина экзарха гостевые покои. Потом сама тебя вызову.
Отдав распоряжение, Роуэнн положила трубку и вновь сконцентрировалась на полупрозрачном, зыбком трехмерном контуре артефакта, призрачно поблескивающего в изменчивом свете свечей. Андрей отвернулся от Полины, мгновенно потеряв к ней всякий интерес, и переключил внимание на бессмертную. Несмотря на неприкрытое желание заполучить Сердце Ангела, брать его нахрапом осторожная королева не рисковала. И демонстрировать предмет переговоров даже собственным приближенным не спешила. В чем иерарх ее прекрасно понимал.
— Ровена, я знаю, что для вас и вашего народа значит подобного рода артефакт. Как и то, что он обладает своеобразным разумом, далекой от нашей логикой и собственной волей. У вас будет одна попытка материализовать медальон и овладеть им. Если она окажется неудачной — артефакт, скорее всего, просто исчезнет. Снова проявить его в этой реальности проблематично даже магу моего ранга.
Роуэнн медленно кивнула, уйдя мыслями далеко вглубь седых веков.
— Знаю. Увидеть осколок Сердца — уже великий дар для каждого из нас. А получить благословение Великой Матери — бесценно, — голос королевы прозвучал необычно тихо и почтительно. — Сердце Ангела — не вещь, человек или животное, оно имеет право выбора и свободную волю. Даже мой отец, Легрейн Малкавиэйр Кровавый, не смел оскорбить Первопредков, ставя себя превыше их. Разрушитель и Пресветлая — не те силы, с которыми стоит заигрывать или шутить, вместо благословения легко получить проклятие.
— Проклятие? — с легким удивлением уточнил Андрей.
Полина сидела тихо, как мышка, вжавшись в кресло и дыша через раз.
— Именно, — кивнула Роуэнн, осторожно описывая рукой над медальоном какой-то замысловатый знак. — Если Сердце признало хозяина — точнее, симбионта — оно может дать ему невероятную силу и мощную защиту, а причинивший или замысливший избранному вред будет бесповоротно проклят или убит. Попытка насильственного захвата, взлома, физического уничтожения или грубого подчинения инфернального камня — верная смерть даже для нас. Несколько глупцов по этой причине на моих глазах рассыпались пеплом, а их родные по крови утратили бессмертие, состарились и умерли в считанные недели. За глупость и дерзость единиц проклятие погибшей Матери полностью уничтожило не один род. Сердце Ангела жестоко карает оступившихся.
— Оно опасно только для вампиров? — обратилась к Роуэнн Полина, удивляясь собственной смелости.
— Оно опасно только для недалеких. А недалеких хватает среди любого народа, — отмахнулась крылом Роуэнн. — Вы позволите, экзарх?
Ивашин кивнул, изучая полупроявленный артефакт сосредоточенным взглядом.
Роуэнн поднесла к губам руку, вспарывая клыками вену. Полину снова замутило, она отвернулась и закрыла лицо ладонями, не заботясь, как это выглядит со стороны. Как на медальон пролилась кровь, застывшие белые искры превратились в багряные, а камень в ответ вспыхнул рубиновым огнем, она не увидела.
Чернокрылую фигуру окутал столб нестерпимо яркого света, распавшегося на густое облако огненно-кровавых символов, хороводом закружившихся вокруг. Знаки мелькали все быстрее, сплетаясь в цепи, кольца и спирали, складывались в невообразимую трехмерную вязь, зеркально отражаясь в алых глубинах глаз бессмертной.
— Свет… Тьма… Огонь и пепел… Гармония Хаоса, Хаос как элемент высшего Порядка, — тихо, потрясенно пробормотала Роуэнн, выборочно касаясь когтем отдельных глифов. — Трехмерное пространство, прошитое вектором времени… трехмерное время, сгорающее в сетях пространственных струн…