Клан
Шрифт:
Уайту потребовалось некоторое время, чтобы остыть. Он перебирал её фотографии.
– Как, чёрт возьми, у тебя появились такие чистые отпечатки? Большинство конюшен - побеленные или деревянные.
– Голая древесина - это легко, - сказала она без особого энтузиазма.
– Я обработала логические области сульфатом йода. В более жёстких я работала с оксидом ртути. Затем я сфотографировал всё на Kodak 1x1. Каждый отпечаток промаркирован.
На самом деле эта работа далась ей легко. В Вашингтоне она получала допустимые отпечатки с человеческих грудей, скомканных бумажных
– Это не каменный век, понимаете, - наконец она решилась сказать.
Уайту это не понравилось. Он фыркнул.
– Ты показываешь мне несколько картинок в каком-то грёбаном учебнике, несколько отпечатков и несколько групп крови, и теперь думаешь, что знаешь все ответы.
– Я не знаю ответов на все вопросы, шеф. Но я реконструировала этапы преступления, что вы мне сказали сделать. Могли бы ваши мужчины справиться лучше? Блин, шеф, эти деревенщины не знают разницы между отпечатком пальца и цветочным принтом. Они думают, что кровопад - это город в Алабаме.
Уайту это тоже не понравилось. Всё его вспыльчивый характер.
– Ты хватаешься за дерьмо, Прентисс. И если что-то из этого окажется в газетах, ты станешь очередной сожалеющей маленькой девочкой.
Лидия поникла за лабораторным столом.
– Я вам не враг, шеф. Я работаю на вас, помните? Во всяком случае, я не знаю, к чему вы всё так подстрекаете. Всё дело вращается вокруг одной вещи, к которой у нас нет доступа, - сельскохозяйственных животных. Пока государство не узнает, что с ними случилось, мы должны повозиться со всеми возможными деталями. Вот что такое полицейское расследование.
Уайт закурил новую сигару, ухмыляясь.
– Мне не нужно, чтобы ты рассказывала мне, как вести полицейское расследование. Оставь заключение мне, и мы прекрасно поладим. Иди домой, поспи немного.
Это была хорошая идея; она не спала уже двадцать четыре часа. Уайт собирался поверить в то, во что он хотел верить. Но было ещё одно...
– Сначала мне нужно ваше разрешение на кое-что. Я хочу попытаться найти топор.
Уайт прищурился.
– Топор? На топоре много не заработаешь, девочка. Топоры есть у всех.
– Я знаю, но этот топор другой. Линия клинка прямая, а заточка плоская. При первых ударах была ржавчина.
– Прентисс, о чём ты, чёрт возьми, говоришь?
– Отложения ржавчины, оставленные холодным оружием, можно проанализировать. В разных инструментах и оружии используются разные марки стали. Другими словами, анализируя ржавчину, иногда можно определить пластичность и марку стали и, возможно, найти производителя. Но мне нужна хорошая криминалистическая лаборатория...
– Нет, - сказал шеф Уайт.
– Шеф, этот топор настолько уникален, что я смогу сопоставить марку стали производителя и найти продавца, который его реализовал.
– Нет, - сказал шеф Уайт.
– Ты должна быть не в своём уме. Я не собираюсь выделять время для отдела, чтобы ты могла провести какой-нибудь глупый тест на кучке ржавчины, которую ты нашла на заборе. Это тупик, Прентисс. Это всего лишь грёбаный топор.
– Давайте, шеф. Я догадываюсь...
– Иди домой, - сказал Уайт. Это было последнее слово.
– Завтра увидимся. Ты так долго не спишь, что голова затекла.
Уайт вышел, потянув за собой сияние сигарного дыма.
Лидия потёрла глаза.
«Идти домой?
– думала она.
– Зачем?»
Дома её ждало только собственное одиночество.
«Ржавчина», - в отчаянии подумала она.
Вчера она нашла серьёзные улики. Под микроскопом Брауна ржавчина мерцала перед ней, даже при семидесяти пяти кратном увеличении. Но может быть, Уайт был прав; возможно, ржавчина была тупиком.
С другой стороны, возможно, это было не так.
– ЧЁРТ ВОЗЬМИ!
– крикнул Уэйд.
Он замер, стоя в одним трусах. «Страж Эксхэма» сегодня утром дрожала у него в руке. Заголовок гласил: «УЭЙД СНОВА ПОГОРЕЛ».
На фотографии на первой полосе Уэйд стыдливо подписывал штрафные квитанции, а офицер Лидия Прентисс улыбалась в сторону.
Знаменитый сердцеед кампуса и нарушитель порядка Уэйд Сент-Джон (см. выше) на собственном горьком опыте знает, что такое иметь дело с полицией Эксхэма, с их новым суровым преследованием пьянства и превышения скорости на дорогах кампуса.
Шеф Х.К. Уайт сказал репортёрам:
– В таком колледже, как Эксхэм, дети склонны принимать вещи как должное. Ответственное вождение - это часть взрослого человека, и если ученики не собираются вести себя как взрослые, то, чёрт возьми, они заплатят. Что касается Уэйда Сент-Джона, мы хотим показать ему пример, когда это возможно, поскольку он представляет собой полную противоположность взрослому поведению.
Уэйд, который сейчас учится на шестом курсе в Эксхэм, но с только младшим статусом, в среднем получает десять штрафов за нарушение правил дорожного движения за семестр, что является рекордом для кампуса. Ходят слухи, что отец заставил Уэйда пойти на летние занятия в наказание за низкие оценки. Надёжный, но нераскрытый источник сообщил, что было начато дополнительное наказание - что Уэйд был вынужден сделать что-то ещё более неслыханное в его жизни: работать.
– Чёрт возьми!
– снова крикнул Уэйд.
Это должно было быть незаконным. Все в кампусе могли прочитать это.
Сообщается, что Уэйд работает в составе обслуживающего персонала «Научного центра Кроуфорда Т.» в Эксхэме. Репортёры «Стража Эксхэма» намеревались проверить этот слух в офисе самого декана С.Ф. Сальтенстолла, где он был более чем счастлив ответить на вопрос дня.
– О, это совершенно верно. Уэйд действительно работает в научном центре, чистит туалеты за минимальную зарплату.