Классициум (сборник)
Шрифт:
– Красивый стих, – сказала Лилиан задумчиво. – У меня тоже бывает такое ощущение… ложности всего происходящего. Будто за привычными масками прячутся чудовища, которые только и ждут, пока ты отвернешься, чтобы вырваться.
Она вспомнила лицо Сэма Паркхилла – такого, каким владелец закусочной запомнился ее кораблю – и вздрогнула. Лилиан сделала большой глоток вина и откинулась на подушку.
– В Германии эти чудовища не были столь деликатны, – сказал Клерфэ. – Они не стали ждать, пока люди отвернутся, чтобы начать свои людоедские пляски. Наоборот, они заставили всех танцевать вместе с ними.
И немцам пришлось смотреть и участвовать. Отблески людоедских
Лилиан коснулась его руки.
– Эти пляски закончились навсегда, – сказала она и вернула опустевший стакан Клерфэ.
– Тренер видел, как ты парковалась, – сказал он.
Лилиан оставила свой корабль на стоянке компании «Арес моторз», которой принадлежал корабль Клерфэ. Компания, помимо того, что выпускала треть всех автомобилей, которые бегали по дорогам Марса, являлась крупнейшим устроителем гонок.
– Он хочет взять тебя в команду, – продолжал Клерфэ. – Было бы неплохо, если бы ты в ближайшие дни пришла на наш полигон и попробовала свои силы. Я не знаю, нужны ли тебе деньги, но гонки – это шанс очень неплохо заработать.
– Деньги мне не нужны, – ответила Лилиан. – Мой отец оставил мне больше, чем я успею истратить. Но я приду на полигон.
Повсюду клочьями свисали гирлянды, оборванные дождем. Мокрые полотнища флагов с шумом ударялись о флагштоки. Гроза, этот редкий в Редтауне гость, неистовствовала. Но не она в этот раз была в центре внимания, хотя и совершенно незаслуженно. Горожане толпились за ограждениями, и не меньше трети остальных жителей Марса наблюдали за стартом кораблей через свои стереовизоры – шла прямая трансляция.
Гонки «Тысяча тысяч» в Редтауне были одними из самых важных гонок сезона. Через город, где некогда ревнивый марсианин расстрелял двух посланцев с Земли, проходил один из крупнейших каналов. Когда-то он играл важную роль в ирригационной системе марсиан, но вслед за морями высохла и часть каналов. А потом пришли земляне и принялись проводить в каналах гонки на прекрасных марсианских парусниках. Участникам предстояло проехать более тысячи километров, и это расстояние в поэтической форме было отражено в названии гонок. Почти все каналы проходили через города, что придавало гонкам большую популярность. Набережные каналов в Натаниел-Йорке, Уайлдертауне, Грейн-вилле, Алюминиум-Сити и Детройте 2 были огорожены прочными и легкими щитами – для предотвращения несчастных случаев. Население же крохотных городишек, вроде Мерилин-Вилледж или Холтвиль-Спрингс, построенных уже землянами на берегах пересохших каналов, во время гонок увеличивалось втрое. Везде были за счет муниципалитетов установлены дополнительные фонари и разноцветные прожекторы. Соревнования по традиции проходили ночью. Корабли покидали Редтаун на закате, а победитель должен был ворваться с первым лучом солнца или чуть раньше. Шоу предстояло грандиозное.
– Осталось еще пять минут, – сказал Торриани.
Лилиан сидела за штурвалом. Она не ощущала особого напряжения. Лилиан знала, что у нее не было шансов на выигрыш, но в то же время она уже знала, что во время гонок всегда происходит много неожиданностей. Особенно во время длительных гонок. Да и ментальное присутствие корабля в ее сознании, которое она ощущала как ровное ароматное дыхание, успокаивало ее.
– Проклятый
– Спасибо за совет. Я справлюсь, – сказала Лилиан.
Она подумала о Клерфэ. Тренер проявил редкую мудрость и такт, и никогда не ставил их участниками одних и тех же гонок. Клерфэ хотел прийти проводить ее на старт, но Лилиан попросила его остаться в номере. В его присутствии она чувствовала себя растерянной маленькой девочкой, а сейчас ей надо было внутренне собраться и приготовиться к бесконечной изматывающей ночи. Клерфэ выполнил ее просьбу, хотя, видимо, обиделся.
– Ты стесняешься меня? – спросил он. – Так ведь все знают, что мы любовники. Или что?
Она не могла ему объяснить. Он не настаивал, пошел купил себе пива и протер пыль на стереовизоре в гостиничном номере.
– Осталось еще две минуты, – сказал Торриани.
Лилиан кивнула. Впереди них уже никого не было. Теперь весь оставшийся день и часть ночи самым важным человеком на свете станет для нее судья с секундомером в руках.
В каждом маленьком городишке, который они будут проезжать, на пит-стопе ради нее будет дежурить врач – местный или специально приглашенный. У нее никогда не бывало кровотечения, когда она сидела за штурвалом, словно корабль передавал ей часть своей жизненной силы и оберегал ее. Однако с собой у Лилиан была кислородная маска и несколько высокоэффективных средств, останавливающих кровь. Что бы ни случилось с ней в пути, она должна была дотянуть до следующей остановки. Лилиан чувствовала, что у нее поднимается температура, но решила не обращать на это внимания. Теперь у нее часто поднималась температура, иногда на градус, а иногда и больше, и Лилиан знала, что это означает. «Зато по вечерам выглядишь не такой измученной», – подумала она и усмехнулась. Лилиан вспомнила о новом трюке, изобретенном ею; благодаря ему повышенная температура превратилась из врага в ежевечернего друга, который придавал ее глазам блеск, а лицу – нежное оживление.
Лилиан вспомнила Зельмана Ваксмана – врача из Алюминиум-Сити, давно боровшегося с болезнью, убивавшей ее. Он нашел Лилиан после того, как она заняла третье место в не очень значительной гонке «Звезда пустыни». Ваксман пригласил Лилиан в свою лабораторию. Многое из того, что он рассказывал, было известно Лилиан. Но того, как далеко уже продвинулись ученые и врачи в поисках лекарства от туберкулеза, она не знала. Руководство санатория в Дрисколл-Форест настороженно относилось к новым веяниям, а возможно, тут сыграла свою роль профессиональная ревность. Всё равно, примерно каждому второму пациенту удавалось справиться со страшными симптомами только с помощью насыщенного воздуха Дрисколл-Фореста. Но, как горько шутили в клинике, кто-то должен быть и тем первым, кому этот воздух не помог спасти жизнь.
Ваксман предложил Лилиан войти в число владельцев лаборатории, и она согласилась. Она отдала весь свой приз за третье место – не такую уж крупную сумму, если честно признаться, – и получила право на ознакомление с ежегодным отчетом лаборатории и на право первой получить лекарство, когда оно будет создано. Ваксман обещал подготовить отчет к декабрю, который был для Лилиан так же далек, как Сириус или вечность. В глубине души она твердо знала две вещи: что Ваксман действительно откроет средство от туберкулеза и что она этого уже не увидит.