Клетка для простака. Тот, кто шепчет
Шрифт:
Он считал, что видит сон, когда каждую ночь за окном верхнего этажа появлялось белое лицо. Он считал, что видит сон, когда в нескольких метрах над землей в воздухе парила человеческая фигура, и его мозг и мускулы начинали отключаться – так слабеет свет лампы, если прикручивают фитиль. Но вскоре отец сорвал с его шеи повязку. И на шее открылись следы укусов острых зубов в тех местах, где из мальчика высасывали кровь.
Последовала пауза, Майлс не нарушал ее, от всей души надеясь, что кто-нибудь вот-вот рассмеется.
Он надеялся, что это повисшее в воздухе молчание будет вот-вот нарушено.
Майлс услышал собственный голос, доносившийся, казалось, откуда-то издалека:
– Вы сошли с ума?
– Нет.
– Вы имеете в виду?…
– Да, – подтвердил профессор Риго. – Я имею в виду вампира. Я имею в виду существо, которое нельзя причислить ни к живым, ни к мертвым. Я имею в виду того, кто сосет кровь и губит души.
Белое лицо за окном верхнего этажа.
Белое лицо за окном верхнего этажа…
При всем желании Майлс никак не, мог засмеяться. Он попытался сделать это, но смех застрял у него в горле.
– Этот славный, лишенный воображения мистер Говард Брук, – сказал профессор Риго, – ничего не понял. Он увидел во всем этом лишь заурядную интрижку деревенского паренька с женщиной, которая была значительно старше мальчика. Он был возмущен до глубины своей честной английской души. Он простодушно полагал, что от любой безнравственной женщины можно откупиться. А потом…
– Что потом?
– Он умер. Вот и все.
Профессор Риго неистово тряхнул лысой головой, сохраняя на лице чрезвычайно серьезное выражение. Он взял шпагу-трость и зажал ее под мышкой.
– Прошлым вечером я старался… увы, идя на поводу у своего дурацкого чувства юмора… заставить вас поломать голову над этой загадкой. Я честно изложил вам все факты, но подал их несколько двусмысленно. Я сказал вам, что в общепринятом смысле этого слова Фей Ситон не является преступницей. Я сказал вам – и это правда, – что в повседневной жизни она добрая и даже излишне скромная женщина.
Но это не имеет никакого отношения к ее внутренней сущности, с которой она не может бороться, как человек не в силах совладать с алчностью или любопытством. Это имеет отношение к душе, которая способна покинуть тело человека, находящегося в состоянии транса или погруженного в сон, и принять видимую глазу форму. Эта душа питается человеческой кровью.
Расскажи мне Говард Брук хоть что-нибудь, я мог бы ему помочь. Но нет, нет и нет! Эта женщина безнравственна – а значит, следует все сохранить в тайне. Возможно, я должен был обо всем догадаться сам по некоторым внешним признакам, по той истории, которую я вам рассказал. В фольклоре рыжие волосы, стройная фигура, голубые глаза считаются эротическими признаками и всегда ассоциируются с вампирами. Но я, по своему обыкновению, не заметил того, что происходило у меня под носом. Мне предстояло узнать это после смерти Говарда Брука, когда толпа крестьян хотела совершить над ней самосуд.
Майлс поднял руку и крепко прижал ко лбу:
– Но вы не можете думать так на самом деле! Вы не можете считать, что эта… это…
– Это существо, – подсказал ему профессор Риго.
– Лучше скажем: «Эта особа». Вы утверждаете, что Говарда Брука убила Фей Ситон?
– Его убил вампир. Потому что вампир ненавидел его!
– Было совершено заурядное убийство при помощи острой шпаги-трости. Для него не требовалось участие сверхъестественных сил!
– В таком случае каким образом, – с невозмутимым видом спросил профессор Риго, – убийце удалось добраться до своей жертвы, а потом скрыться?
И снова воцарилось долгое молчание.
– Послушайте, мой добрый друг! – закричал Майлс. – Повторяю: вы не можете думать так на самом деле! Вы, разумный человек, не можете предложить такое фантастическое объяснение…
– Нет, нет и нет! – сказал профессор Риго, эти три слова прозвучали как удары молота, и внезапно щелкнул пальцами.
– Что вы хотите сказать своим «нет»?
– Я хочу сказать, – ответил профессор Риго, – что мне часто приходилось спорить с моими учеными-коллегами о значении слова «сверхъестественное». Вы можете оспаривать представленные мною факты?
– По всей видимости, нет.
– Минуточку! Давайте предположим – я говорю: предположим! – что вампиры действительно существуют. Согласны ли вы, что это объясняет поведение Фей Ситон во время всего ее пребывания в доме Бруков?
– Но послушайте!…
– Я говорю вам! – В маленьких глазках профессора Риго горел огонь безумия, но безумия, не лишенного определенной логики. – Я говорю вам: «Вот факты, будьте добры объяснить их». Факты, факты, факты! Вы отвечаете, что не способны объяснить их, но что я не должен – не должен, не должен! – говорить подобные фантастические глупости, поскольку мое предположение угрожает вашему привычному миропорядку и пугает вас. Возможно, вы правы, говоря это. Возможно, нет. Но в данном случае я веду себя как разумный человек, а вы – как человек, подверженный суевериям.
Он взглянул на доктора Фелла:
– А вы с этим согласны, дорогой доктор?
Доктор Фелл стоял напротив ряда низко расположенных, выкрашенных в белый цвет книжных полок, скрестив руки под длинным, ниспадавшим складками плащом и рассеянно глядя на тусклое пламя лампы. О присутствии доктора Майлсу напоминал лишь легкий присвист его дыхания – иногда он начинал пыхтеть громче, словно сбрасывал с себя сонное оцепенение, – и трепетание широкой черной ленточки, на которой держались очки. Его лицо с ярким румянцем излучало сердечность, заставляя вспомнить о старом короле Коле, и, когда доктор Фелл возвышался над вами, это, как правило, действовало ободряюще и успокаивающе. Майлс знал, что Гидеон Фелл – очень добрый, в высшей степени порядочный, страшно рассеянный и легкомысленный человек и своими самыми большими удачами наполовину обязан именно рассеянности. В этот момент на его лице с выпяченной нижней губой и повисшими усами начало появляться свирепое выражение.