Клетка для простака. Тот, кто шепчет
Шрифт:
Он услышал ответ, хотя ни одна не произнесла ни слова, и воспринял это как должное.
– Не думаю, – вежливо ответила леди Памела, а Фей Ситон отрицательно покачала головой. – Но вы можете подняться наверх и спросить об этом его самого.
За окнами сверкнула молния. Майлс почувствовал, что ему страшно не хочется подниматься к дяде и спрашивать его про латинский словарь. Он, разумеется, даже во сне знал, что дядя Чарльз умер, но не в этом обстоятельстве крылась причина нежелания Майлса идти к нему. Это нежелание
Майлс в ужасе проснулся и обнаружил, что на его лицо падают солнечные лучи.
Он выпрямился и понял, что руки его лежат на подлокотниках кресла.
Он в самом деле был в гостиной и сидел, сгорбившись, в стоявшем у камина, обитом гобеленовой тканью кресле. Еще не очнувшись до конца от своего сна, он чуть ли не ждал, что сейчас Фей Ситон и давно умершая Памела Гойт выйдут из дверей библиотеки.
Но он находился в знакомой, освещенной ласковыми солнечными лучами комнате, и копия картины Леонардо висела на своем месте, над каминной полкой. А телефон пронзительно звонил. Этот звонок воскресил в его памяти события минувшей ночи.
Марион стало лучше. И скоро она совсем оправится. Доктор Гарвис сказал, что ее жизнь вне опасности.
Да! И доктор Фелл спал в комнате Майлса, а профессор Риго – в комнате Стива Кертиса, поскольку в Грейвуде можно было использовать по назначению еще только две спальни. Поэтому сам Майлс и ночевал здесь, в этом кресле.
Грейвуд казался тихим, пустым, обновленным. Майлс ощущал утреннюю свежесть, хотя, взглянув на солнце, понял, что уже двенадцатый час. Стоявший на широком подоконнике телефон настойчиво продолжал звонить. Майлс, спотыкаясь и потягиваясь, направился к нему и схватил трубку.
– Могу я поговорить с мистером Майлсом Хэммондом? – спросил голос. – Это Барбара Морелл.
Теперь Майлс проснулся окончательно.
– Я у телефона, – ответил он. – Вы, случайно, я уже спрашивал вас об этом, не ясновидящая?
– О чем вы?
Майлс опустился на пол, спиной к стене, и эта не слишком величественная поза создала у него иллюзию, будто он сидит напротив собеседницы и готов вести с ней задушевный разговор.
– Если бы вы не позвонили мне, – продолжал он, – я бы сам постарался связаться с вами.
– Да? Почему?
По какой-то причине ему было чрезвычайно приятно слышать ее голос. Он подумал, что в Барбаре Морелл нет никакого коварства. Даже ее трюк с «Клубом убийств» показывал, что она бесхитростна, как ребенок.
– Здесь находится доктор Фелл… Нет, нет, он вовсе не раздосадован! Он даже не вспомнил о клубе!… Этой ночью он пытался заставить Фей Ситон в чем-то признаться, но не добился успеха. Он говорит, что теперь вся надежда только на вас. Без вашей помощи мы можем потерпеть фиаско.
– По-моему, – неуверенно произнесла Барбара, – вы выражаетесь не очень понятно.
– Послушайте! Если я приеду сегодня днем в город, я смогу встретиться с вами?
Последовала пауза.
– Да, полагаю, что сможете.
– Сегодня воскресенье. По-моему, есть поезд, – он порылся в памяти, – отходящий в половине второго. Да, я уверен, что такой поезд есть. До Лондона он идет примерно два часа. Где я мог бы встретиться с вами?
Барбара, казалось, размышляла.
– Давайте я приду на вокзал Ватерлоо. И мы выпьем где-нибудь чаю.
– Прекрасная мысль! – Неожиданно на него навалились все переживания этой ночи. – Сейчас я могу сказать только одно: сегодня ночью случилось нечто ужасное. В комнате моей сестры произошло что-то, чего не в силах постичь человеческий разум. Если бы нам удалось найти объяснение…
Майлс поднял глаза. Беспечно входивший из коридора в гостиную Стивен Кертис – невозмутимый, продуманно корректный от шляпы до двубортного пиджака, с зонтиком под мышкой – остановился как вкопанный, услышав последние слова Майлса.
Майлса приводила в ужас перспектива сообщить обо всем Стиву, человеку с точно таким же складом ума, как у Марион. Разумеется, сейчас все уже было в порядке. Марион не грозила смерть. Он быстро проговорил:
– Извините, Барбара, я вынужден закончить разговор. До встречи. – И он повесил трубку.
Стивен, уже начинавший озабоченно морщить лоб, во все глаза смотрел на своего будущего родственника, сидевшего на полу, небритого, с всклокоченными волосами, имевшего довольно дикий вид.
– Послушайте, старина…
– Все в порядке! – заверил его Майлс, вскакивая. – Марион пришлось очень нелегко, но с ней все будет хорошо. Доктор Гарвис говорит…
– Марион? – В голосе Стивена появились визгливые нотки, и вся кровь отхлынула от его лица. – В чем дело? Что произошло?
– Что-то или кто-то проникло этой ночью в ее комнату и испугало ее чуть не до смерти. Но через два-три дня она будет совершенно здорова, так что вы не должны волноваться.
Несколько секунд, в течение которых Майлс не мог заставить себя встретиться с Кертисом глазами, оба молчали. Наконец Стивен двинулся вперед. Стивен, этот сдержанный Стивен, прекрасно сознавая, что делает, крепко сжал ручку зонтика, высоко поднял его и нанес сокрушительный удар по краю стоявшего у окон стола.
Зонтик бесполезной грудой погнутого металла, сломанных спиц и черной материи упал на пол и лежал там, почему-то возбуждая жалость, словно подстреленная птица.
– Полагаю, к ней вошла эта проклятая библиотекарша? – спросил Стивен, и его голос звучал почти спокойно.