Клетка для разума (сборник)
Шрифт:
Уничтожение аппаратуры 1/9, 2/9
Все секретари ячеек покидают Г. 1/9, 2/9, 3/9
(последний срок)".
Не веря своим глазам, изумленный Марен внимательно перечитал эти строчки. "У.Т. приговорен к смерти" — Уэйд Траск. Приговор действительно был вынесен 26 августа. Наступление на Г. (Георгию) действительно было назначено на тридцатое, но об этом знали только Великий Судья, Слейтер, Медельин и он сам. Главы Групп знали, что атака неизбежна, но никто из них не был поставлен в известность о дате начала операции. Марен поморщился, дойдя до выражения "секретари ячеек", которое принадлежало к терминологии коммунистов и не употреблялось уже четверть века. Разумеется, его использовало не георгийское
Снова положив книжку в карман, он позвонил в группу электронщиков и велел, чтобы ему принесли детектор лжи. Когда аппарат был установлен, арестованного усадили на сиденье детектора. Упрямо не отрывая взгляда от пола, шпион срывающимся голосом ответил на вопросы.
Имя? Йозефус Куда. Происхождение? Младший сын Георгия Куды, георгийского министра сельского хозяйства. Его рассказ не содержал ничего интересного: правительство его страны не знало, была ли в этот раз угроза войны серьезнее, чем в предыдущие годы, и Куда, агент разведки, внедренный в группу повстанцев, получил обычные указания: выяснить все, что удастся. Общее собрание, на которое были созваны делегаты, для него не было решающим событием, потому что в прошлом бывали другие такие же собрания, столь же тревожащие власти и при подобных же обстоятельствах. Он ничего не знал о тех двоих, кого застрелил Марен.
— Тогда кто они были? — воскликнул Главнокомандующий в порыве раздражения и приказал принести трупы. Куда посмотрел на них ничего не выражающим взглядом и отрицательно покачал головой. Стрелка детектора лжи не шевельнулась.
— Внушить ему наши принципы и заслать обратно для работы на нас? спросил агент Контроля.
Марен сделал знак, что нет. От этого не было бы никакой пользы: атака начнется уже через два дня. Тем не менее он ничего не сказал по этому поводу.
— В таком случае как с ним поступить?
— Одну минуту!
Марен подошел к двери в сад, позвал своего сына, и тот вбежал в библиотеку. Нескладной фигурой и угловатыми жестами он был похож на мальчика-переростка, задержавшегося в подростковом возрасте. Когда Дэвид Бернли увидел, в каком состоянии находится георгиец, то отнес это на счет побоев: на миг взгляд и поза выдали его молчаливое неодобрение.
— Он лишился сил, когда мы его загипнотизировали. Он придет в себя, поторопился объяснить Марен и замер, осознав, что говорит так, словно оправдывается. Он прикусил губу. Сломается ли он сам? Потом он продолжил самым приветливым тоном, на какой был способен: — Я доверяю тебе этого арестанта. Я хочу, чтобы ты выяснил у него имена и адреса всех близких родственников королевы Кийшнашении: мы намерены сохранить им жизнь. Я говорю это тебе потому, что уверен — мой сын поверит в мою искренность. Если он даст нам эти сведения, его семью тоже пощадят.
— А его?
— Ему я не имею возможности предложить такую же сделку. — Марен был серьезен. — Мы не торгуемся со шпионами насчет их жизни. Он приговорен к смерти, и только суд имеет право выслушать просьбу о снисхождении к нему.
— А... — Молодой человек стоял неподвижно, как статуя, хотя дрожал всем телом. Наконец, он приоткрыл рот:
— Что я буду с ним делать?
Марен повернулся к человеку из Контроля.
— Арестованный Куда будет пользоваться полной свободой передвижения внутри этого здания. Ответственность за него несет Дэвид Бернли.
Генерал пожал руку сыну.
— До встречи через два дня.
— Вы уезжаете сейчас?
— Нет, но я не смогу увидеться с тобой до отлета.
Снова его беспокоило время. До сих пор, подчиняясь неизбежному, он старался терпеливо переносить свою боль. Но сегодняшний георгийский антракт подходил к концу. Еще один час на совещание в штабе, чтобы убедиться, что все возможности учтены. А потом...
Глава 16
Было
— Хозяин просит вас переночевать во Дворце и приглашает вас позавтракать с ним утром, — после обычного приветствия объявил генералу Слейтер.
— Завтрак в таком благородном обществе для меня большая радость, но...
Невероятно, чтобы Слейтер потрудился приехать сам лишь для того, чтобы передать такую незначительную новость. Ее прекрасно можно было бы сообщить простой запиской или по телефону, в крайнем случае через посыльного. Марен взял себя в руки и твердо решил, что не позволит никому ни Слейтеру, ни Великому Судье — украсть у него этот вечер.
Он собрался объявить о своем решении явиться во Дворец позже и уже приоткрыл рот, но снова сжал губы: что на уме у этого карлика? Лучше говорить как можно меньше, пока положение не проясниться: несмотря на свое внешнее добродушие, Слейтер был профессионалом в делах смерти и разрушения. И Марен ограничился тем, что сказал:
— Я задаю себе вопрос, почему вы пришли встретить меня, Эд!
Слейтер помрачнел и стал смотреть себе под ноги. Потом, явно приняв важное решение, он заговорил:
— Дэвид, — и стал смотреть Марену в глаза, — Дэвид, я думаю, мы должны увидеться с Великим Судьей — я и вы.
— По какому вопросу?
— По делу Траска.
Поразительно, что руководитель такого уровня ещё беспокоится из-за этого дела: приговор вынесен, казнь совершится по заведенному порядку в назначенное время.
Марен мысленно выругал себя: "Как я не догадался раньше?" Полицейский пес Слейтер и Великий Судья, тигр, управляющий миром, должны были почуять, что в этом деле что-то не ладится. Марен уже не раз убеждался, что диктатор обладал удивительным шестым чувством: способностью в запутанном нагромождении фактов, связанных между собой или разрозненных, найти решающий фактор. Он безошибочно определил, что Траск — опасный человек.
Смятение, в которое привела Марена эта неожиданная помеха, улеглось так же быстро, как возникло, и Марен осознал, что на свой лад — и этот "лад" был неприятным — маленький нервный шеф полиции оказывает ему услугу.
— Благодарю вас, Эдмунд. Разумеется, я поеду с вами. Мы полетим на вашей машине или на моей?
— На моей.
— В таком случае я прикажу подогнать мою ко Дворцу.
— Это вы сделаете в самолете! Идемте же! — нетерпеливо поторопил его Слейтер.
Второй раз за этот день — второй день после приговора — в уме Марена пронеслась мысль: "А если я не сумею вернуться в свое тело вовремя?" Он почти видел, как уходят, тают пять дней отсрочки, которые ещё остаются у Траска, а он, Марен, неуклюже и беспомощно пытается вырваться из капкана из чужого тела, в котором застрял. В конечном счете его умение маскироваться будет бесполезно: возбудитель боли, дающий Контролю власть над человечеством, не даст обмануть себя внешним видом. Под бичом, вернее, под колющим стрекалом пытки, которая, раз начавшись, не прекратится ни на миг, он будет вынужден явиться на смерть.