Клеймо красоты
Шрифт:
Вот в том-то вся и штука, что подвел доктора Воробьева патриотизм! С другой стороны, а что делать? В Америке и Европе липостероиды уже давно вошли в обиход косметических салонов и клиник. К чертям болезненный отсос жира с живота и бедер! К чертям золотые нити! К чертям ежедневное применение косметики! Да здравствуют липостероиды! Пока для самых богатых, конечно. И, как и все другие средства, – не на век. Увы, отнюдь не на век… Выработка и применение русского аналога обходилась не в пример дешевле. И все равно это стоило дорого. Воробьев вложился в дело со всеми потрохами, но денег так и не хватило. Реклама в России превратилась в алчного зверя, к которому и не знаешь, с какой стороны подступиться: все равно сожрет! Конечно, нужны были спонсоры. Однако доктор Воробьев патологически не умел просить денег. То есть назвать сумму он был способен, но выбрать человека, которому ее следовало назвать… Тот первый «новый русский» – миллионер, к которому он обратился и которому долго рассказывал о своих технологиях, не дослушав, хмыкнул:
– На фиг мне эти ваши липо… липы… липкие роды? У меня первая жена была фотомодель, вторая – Мисс Столица, сейчас вообще подумываю о Мисс России, и это не предел. На мой век натуральных красоток хватит, люблю разнообразие!
Доктор Воробьев ушел, как побитый пес, и только на улице сообразил, что вел себя – дурак дураком. Во-первых, не заинтересовал лично клиента. Ведь тот из ходячего урода мог бы превратиться в натурального Алена Делона! А во-вторых, пошел к мужчине. Надо было начинать с женщины!
Весь следующий месяц доктор Воробьев целеустремленно пробивался к министерской даме, известной как своими добрыми общегосударственными намерениями, так и изумительным неумением заботиться о собственной внешности. И пробился-таки на прием! Но когда, от робости запинаясь, начал излагать основы теории липостероидов, государственная дама запыхтела и начала сверкать глазами:
– То есть вы полагаете, что я больше всех в нашей стране нуждаюсь в изменении внешности? Подите прочь, болван!
Ну, последние слова были, конечно, не в точности такими, однако очень близкими по смыслу…
Потом прошло еще сколько-то времени в бесплодных попытках найти спонсора, и каждый день доктор Воробьев просыпался в холодном поту от снов. Ему снилось, что он открывает «Комсомолку», а там на весь разворот: «Красота спасет мир, как уверяет классик? Если так, мир спасен, потому что теперь все женщины будут красавицами – благодаря гениальному изобретению доктора…» И фамилия, конечно, окажется самая что ни на есть неудобочитаемая. Не его, не доктора Воробьева, фамилия!
И вот случайная встреча с Быстровым, которая все изменила в его жизни. Теперь у него было все, о чем только можно мечтать: деньги, оборудование, причем самое лучшее, сеть салонов – правда, пока не в Москве, не в Питере, а всего лишь в третьей столице, но Быстров обещал, что не за горами и покорение двух первых. Все произошло так быстро, что весьма напоминало сказку. Доктору Воробьеву иногда не по себе становилось от столь быстрого исполнения желаний. Он суеверно думал, что так не может быть, что так в природе не бывает! И по привычке к неудачам не переставал ждать какой-то подлянки от судьбы, вспоминая то ли английскую, то ли еще какую-то там притчу о бедняке, который попал однажды на аудиенцию к самому господу богу и, жалуясь на свою горькую судьбину, начал просить у него и того, и сего, и этого, на что господь покладисто ответил: «Берите все, что захотите, только не забудьте потом заплатить!»
Ему еще предстояло платить по своим счетам. Иногда, в редкие минуты межэйфорийной передышки, доктор Воробьев размышлял! Чем? Помнится, при первой встрече с господином Быстровым, глядя в его беспокойные, светлые, с этой безуминкой глаза, наблюдая, как что-то непрестанно вращается в его нервных пальцах, как иногда срывается спокойный, ровный голос, доктор Воробьев подумал, что у этого высокомерного образчика мужской красоты тоже есть проблемы… и еще ого-го какие! И не настанет ли, к примеру, час, когда спасаться от своих проблем господин Быстров надумает с помощью доктора Воробьева и его знаменитых липостероидов, коренным образом меняющих внешний облик человека?.. А поскольку в применении этих чудодейственных средств таился небольшой, но очень существенный секрет, не станется ли так, что доктор Воробьев окажется пожизненно связанным с судьбой господина Быстрова?
Разумеется, он гнал от себя эти и подобные мысли, предпочитая относить все за счет своей мнительности и инерции неудач. Однако пакости от жизни все-таки ожидал – и, как нынче выяснилось, не напрасно! В последний момент перед операцией сменить клиентку – это, знаете ли…
– А что, вам не все ли равно? – задиристо, но как-то не очень уверенно спросил главный менеджер компании, Борис Ефимович, которого все фамильярно называли Боб, ну а доктор Воробьев – разумеется, про себя! – просто Бобик. – Одна клиентка или другая – какая разница, если по большому счету? Та женщина и эта женщина, в конце концов. – В голосе его прозвучало явственное презрение, и он метнул в зеркало взор с поволокой.
Доктор насупился. Вот за эти томные взоры он и невзлюбил с первого взгляда главного менеджера фирмы «Аллюр». А также за профессионально оттопыренную задницу, вихлявую походочку и эту манеру опускать и поднимать ресницы, словно на них по полпуда туши навазюкано. Учитывая подчеркнутую мужественность господина Быстрова, видеть в его окружении такую яркую голубизну было просто странно.
«Край непуганых педиков!» – с отвращением подумал доктор Воробьев, но сумел ответить сдержанно:
– Вы усиленно настраивали меня на преображение супруги мэра, не так ли? У меня уже готова модель ее новой внешности. И что прикажете делать, если другая клиентка окажется совершенно чужда этой модели? Если это лицо ей, так сказать, не пойдет?
Бобик поглядел на него снисходительно:
– Да ну, бросьте. Женщины вообще очень слабо разбираются в том, что им идет, а что нет. – Он самодовольно оправил манжеты рубашки цвета бедра испуганной нимфы, сиречь розового. Надо отдать должное Бобику: он умело подбирал тона, которые подчеркивали его чернокудрявую и довольно-таки слюнявую красоту. – И если они даже помаду правильно подобрать не в силах, то несоответствие лица тем более не заметят! Я просто удивляюсь, почему вашим премьерным объектом должна быть непременно женщина?
«Это будет мой второй клиент мужского пола, – угрюмо подумал доктор Воробьев. – После Быстрова. А может, еще и до него».
– И все-таки мы так не договаривались, – сказал упрямо. – Поэтому я желал бы обсудить этот вопрос с вашим шефом.
На самом деле ему хотелось сказать: «Пошел ты на… педик хренов! Не лезь не в свое собачье дело! Ты здесь вообще никто, пешка, хоть и строишь из себя фигуру, а мне надо поговорить с настоящим хозяином!»
Бобик обиженно поджал и без того тонкие губы. Неизвестно, что хотел он сказать на самом деле. Возможно, именно то, что сказал:
– Сожалею, но вам придется некоторое время обращаться по всем вопросам ко мне. Господин Быстров был вынужден срочно уехать. Однако он в курсе возникшей ситуации и предлагает выйти из нее достойно. Смириться, так сказать, с судьбой и провести первый показательный сеанс с тем материалом, который имеет место быть.
Все-таки дивные эвфемизмы умел подбирать этот тип для обозначения так не любимого им женского пола!
Однако в эту минуту доктору Воробьеву было не до лингвистики и женщин.