Клеймо
Шрифт:
Я оглядела мамину спальню, пестрящую яркими цветами – свои привычные, пастельных, приглушенных тонов одежки она свалила на пол. Присмотрелась внимательнее и к маме. Она тоже не выходила из дому, пока я сидела взаперти, но, когда я вернулась в школу, она так и не вышла на работу. Теперь я вижу, какие проблемы я навлекла на родителей. Мамин огромный гардероб, прежде само совершенство, все распределено по цветам, сейчас просто жуть наводит.
Она вынула из волос шпильки, длинные волосы красиво рассыпались локонами по плечам. Мама
– Что скажешь? – Она продемонстрировала мне свой окончательный выбор.
В жизни такого не видела, вырви глаз. Обижать маму не хочется, она и так на грани срыва, если еще не за гранью.
– Клево вполне.
Она удивилась, нахмурилась:
– Да?
– Ты же хочешь выглядеть клево?
– Нет, – отрешенно ответила она, разглядывая брюки в полоску, похожие на задние ноги зебры. – Вовсе не хочу. – Она нежно улыбнулась мне. – Нас пригласили в гости, в дом напротив: у Кэнди Креван новоселье.
– Кэнди Креван переехала в дом Тиндеров?
– Ага, под бок к братцу, чтобы присматривать за ним в трудные времена. – В голосе мамы не слышно ни нотки сарказма, хотя я понимаю, что фраза эта пропитана иронией. – Пойти я пойду, хотя бы ради твоего папы, ей всегда льстило, что у нее в доме бывает известная во всем мире модель. – Мама чуть зубами не скрежещет. – Я буду фланировать среди ее гостей в моем изысканном новом наряде. Пусть хорошенько рассмотрят. – Она уже почти рычит. – Скажу им, это мода будущего сезона. Надеюсь, они все ринутся по магазинам и через пару дней разоденутся как клоуны. Я им покажу «безупречны снаружи».
Она злобно сорвала с себя кардиган, футболка полетела в дальний угол комнаты, а мама вновь принялась за дело, перерывая коробку за коробкой. Проступившие на руках мышцы, сжатые кулаки выдают напряжение, но лицо ее – сама безмятежность. А я стою, гляжу на нее и никак не оправлюсь от изумления. Кэнди Креван – сестра судьи, владелица студии News-24, где работает мой папа, и Daily News – газеты, где работает Пиа, откуда только что выгнали Боба Тиндера. Если она окажется тут, через дорогу, это катастрофа, катастрофа! Обложили со всех сторон. Они против нас.
Я вышла, предоставив маме самой искать наилучший способ выразить свой протест против учиненной надо мной несправедливости. Затея ее меня чуточку пугала, но сильнее была гордость за маму: она у меня тоже мятежник. Она ищет свой путь. И у нее, и у меня все в жизни изменилось.
Я спустилась на первый этаж и порылась в секретере в поисках счета от мистера Берри. Сама не очень понимала, зачем он мне, но вдруг обнаружится какой-то намек, шифр, который подскажет, где он спрятал видеозапись, а лучше бы нашлась сама видеозапись. Пока что я отыскала конверт и вытащила его из секретера.
Счет так и лежал в конверте. Я вынула его, пролистала. Сопроводительное письмо,
Я присела к столу и открыла папку с делом Кэррика.
На самом верху – фотография Кэррика, сделанная в день ареста. Словно удар в грудь: он весь как есть на этой фотографии: его черные глаза, развернутые плечи, накачанные руки, точеный подбородок. Настоящий воин. Я провела пальцем по его лицу, сама удивляясь столь сильной своей реакции. Мы и знакомы-то были всего два дня, мы не обменялись и словом, и все же… Мы как будто успели сродниться.
А теперь этот призрак обретет имя, возраст и адрес.
Но «дело» оказалось столь же загадочным, как и сам этот юноша. Все, что я выяснила, – что зовется мой призрак Кэррик Уэйн, ему 18 лет, статус – ПСР, и я понятия не имею, что это значит, может быть, что-то вроде СО, ведь после того, как он был обвинен в измене общественным интересам и на груди его выжгли Клеймо, он ухитрился удрать от приставленного к нему надзирателя, ни разу не проходил предписанные тесты и находится в Самовольной Отлучке.
И я загадала: хоть бы Кэррик проскользнул в одну из тех щелочек, чтобы Креван никогда его не отыскал.
27
Первый день моих надомных занятий. В 10 утра явилась мисс Докери. Нельзя сказать, чтобы у нас были особо близкие отношения, но она – учительница математики, и взаимное уважение мы друг к другу питали: она предоставляла мне самостоятельно справляться почти со всеми задачами и больше внимания уделяла отстающим. Она с самого начала проталкивала идею надомного обучения, и мне показалось, что ее, как и многих других учителей, мое присутствие в школе вовсе не радует. Правда, на уроках она не делала вид, будто в упор меня не замечает, но и не отводила на перемене в сторону, чтобы как-то утешить. Впрочем, этого никто не делал.
Люди вовсе не жестоки, вот что я поняла. Есть, конечно, такие, как Логан, Гэвин, Наташа и Колин, но большинство отнюдь не жестоки, они только очень берегут себя, и, пока что-то не затронет их лично, они и вмешиваться не станут. Мне ли не знать – сама такая была всего месяц назад. А если и вмешиваются, то по какой-то личной причине, как Пиа, мистер Берри и та же Колин. Вот почему я хотела бы понять, что побудило мисс Докери пройти сквозь строй корреспондентов, которые каждый день собираются у нас под дверью, и войти в дом, где живет Заклейменная.