Клиффхэнгер

Астровская Настасья

А сам подумал: вот интересно, почему это мне за мои таланты ничего никто не предлагает? Недостаточно, видимо, талантов. И известности. Тьфу ты.

А потом еще: ну если бы предложили, я бы отказался, конечно.

А потом еще: но вот бы предложили хоть разочек!

Басин периодически вспоминал об этом после, прислушивался к своим чувствам. Три года прошло, все было по-прежнему: хотелось бы, чтобы юная девушка признала его заслуги перед искусством и миром. Он уже даже сформулировал мягкий отказ.

Паша Ире все рассказал. Не сразу, конечно, где-то через полгода. И она простила. Тоже не сразу, конечно, где-то через пару недель.

И вот прошло еще примерно два года, пять месяцев и две недели, и так встали звезды на небе, или боги договорились, или случайные события так встали в случайный ряд, или, или, или…

Так или иначе, когда Ирина объявила Паше, что собирается с ним развестись, Рогожкин сделал все, что причиталось ему по закону жанра.

Сначала он сказал « мы поговори об этом завтра», потом выпил, потом позвонил другу с тем, чтоб выпить еще.

Было два часа ночи. Лева, вообще-то, еще не спал, хотя рано утром ему надо было ехать на вокзал встречать Насю.

Когда позвонил Паша, Басин не брал трубку, смотрел, морща лицо, в экран, и думал: и вот что теперь? Вряд ли же он звонит, чтобы пожелать спокойной ночи.

Лева начал переговоры, не отвечая на вызов, что было довольно удобно.

– Ну, что случилось? Все ведь живы? Да живы, точно. Хотя нет, не все – постоянно же в мире кто-то умирает. Чего ж теперь… Праздник какой-то случился? Дети родились, там, или день независимости небольшой африканской страны? Так я все равно без подарка, давайте все утром, всее уутрооом…

Паша позвонил пять раз и сдался. Леве было стыдно, поэтому он лег спать.

Лева засыпал и думал: да, как хорошо уезжать – и как хорошо возвращаться… Но только если тебя встречают. Куда бы ты ни отправился, сколько бы часов ни потратил на глядение в окно – если встречают, это здорово.

Выйдешь на перрон, потягиваясь в попытке размять мышцы, пройдешь пару шагов – а тут уже тебе навстречу кто-то бежит, и остается только миг до счастливых объятий.

Или подойдешь к выходу – а тут уже кто-то стоит, готовый принять твой чемодан, и остается только миг до счастливых объятий.

Или подъезжаешь, смотришь в окно, видишь уже беспокойную любимую голову, и остается только миг… только миг…

Только миг пролетел будто бы от момента, как Лева закрыл глаза, до момента, когда он осознал, что отключает уже восьмой будильник.

Предчувствуя нехорошее, Лев вдохнул, выдохнул и решился посмотреть в лицо телефону.

Катастрофа предстала пред ним во всей своей катастрофической красе.

– Басин, скотина, – душевно выговорил Лев, – ненавижу я тебя, вот что!

Эта фраза отняла у него еще несколько драгоценных секунд, поэтому искать джинсы, чистить зубы и пытаться зарядить телефон пришлось одновременно.

Вызвал такси, захлопнул дверь, побежал вниз по лестнице – а водитель передумал и отменил поездку.

Тьфу ты!

Лева выскочил из дома, мысленно обращая против себя и таксиста весь запас изощренных ругательств, и вдруг услышал тоненький писк, который, как тайный сигнал, приказал ему остановиться.

Миу! Миииу…

«Нужно бежать, – сказал себе Басин. – Тьфу ты…»

И не побежал, конечно, а пошел на звук.

Там, в подвале. Кричит.

Маленький пуховый комок, белые и полосатые пятна, покрасневший нос, глаза, превратившиеся в две огромные пропасти черных зрачков… Лева сказал «кис-кис», прекрасно понимая, что это ему мало чем поможет.

Бросать этого хвостатого теперь казалось Басину нечестным, да и время он все равно потерял.

Котенок пищал, не выходил, прятался в черной сырости подвала. Забивался куда-то в угол – но продолжал отчаянно кричать.

Лева выругался и полез в подвал. Спрыгнул на усыпанный осколками пол, включил фонарик. Котенок сжался в комок и от ужаса даже перестал издавать звуки.

Совсем маленький, совсем дикий, один. Потерялся, наверное.

– Не бойся, не бойся, – уговаривал его Лева, аккуратно подходя ближе в надежде, что пушистый дурачок не сбежит от него в узкое окошко.

Котенок мяукнул, осознав, видимо, что приближение большого существа неизбежно, и надо сдаваться. Лева осторожно взял маленькое тельце, пульсирующее бешеным сердцем, прижал к себе, будто пытаясь успокоить ребенка.

Кое-как Басин выбрался из подвала.

Нася не звонила еще, но точно уже была не в настроении.

Лева вздохнул и вызвал такси.

«Три минуты!» – написал он Насе.

Котенок обеспокоенно запищал, оказавшись в машине.

Басин понял, что тревожится. Ну, черт знает что. Да, он часто опаздывал. Его это не красило, в общем – но и не умаляло других достоинств. Но теперь как-то стыдно стало. Нася ждет, а он даже такую мелочь, как приехать вовремя, не осилил. Да еще и Пашка звонил вчера, может, случилось что…

Спохватился, вытащил телефон, написал «Все хорошо? Я спал, когда ты звонил».

В голове прозвучало – дзиннь! – так, еще в копилочку гадостей, вранье.

В расстроенных чувствах выскочил из такси, пряча котенка за пазухой.

Нася сидела в зале ожидания.

– Привет, – сказал Лева. – Извини, у меня… вон чего.

Нася улыбнулась, погладила маленький носик, выглянувший из-под куртки.

И они с Левой осторожно обнялись.

Полдня разбирались, как быть с котенком. Отвезли к ветеринару, отыскали людей, которые возьмут на передержку и найдут ему хозяев.

Потом грустили, что не могут оставить себе. Съемная квартира, принципиальный хозяин…

Лева обнимал Насю за плечи и утешал:

– Ну, ничего, купим себе квартиру, заведем сколько хотим котов и собак… Сейчас все наладится, честное слово.

И даже сам верил в это, надо же.

– Конечно, наладится, – улыбнулась Нася. – Ну и потом, у меня есть уже один Котуся.

– Из тех, что точно никогда не промахнутся мимо лотка, – рассмеялся Лева.

– И хотелось бы верить, что не уйдут в мартовский загул, – усмехнулась Нася. – У нас был кот. Очень классный. Умничка.