Клинки против смерти
Шрифт:
Мышелов и крестьянская девочка достигли уже края прогалины. Башня еще дважды обрушивалась возле них, но всякий раз промахивалась на несколько ярдов, словно сумасшедший слепец. Наконец они оказались уже за пределами ее досягаемости. Лежа на боку, Мышелов глядел на каменный дом, что дергался и ворочался будто зверь, на башню, что то и дело складывалась вдвое, оставляя глубокие могильные рытвины. Вот она ударила в груду булыжника и верхушка ее обломилась, но иззубренным краем все продолжала молотить в напрасном гневе, превращая булыжники в щебень. Мышелов подавил неожиданно вспыхнувшее желание вытащить кинжал и поразить себя в самое сердце. Человеку следует умирать, увидев такое.
Фафхрд не обезумел лишь потому, что с каждой минутой опасность подступала к нему со все новых и новых сторон, но только все время твердил про себя: “Я знаю. Я все знаю. Дом живой. Он — зверь, и драгоценности — часть его разума. А теперь он свихнулся. Я знаю. Знаю”. Стены, потолок, пол вздымались, трещали, но движения эти, казалось, не грозили именно ему. Временами грохот становился оглушительным. Он спотыкался о каменные бугры, уклонялся от внезапно возникавших в потолке выступов, не то препятствий, не то ударов. Раздавленный труп святого дергался на полу в странном подобии жизни.
Громадный бриллиант, казалось, видел. Он свирепо наскакивал на Фафхрда, иногда подпрыгивая до головы. Северянин невольно отступал к двери, как к единственной надежде на спасение. Бриллиант конвульсивно подскакивал рядом. Выбрав момент, когда дверь чуть приоткрылась, Фафхрд нырнул в нее и протиснулся наружу. Алмаз следовал за ним. Путь ему преградил труп Раннарша. Он перепрыгнул через него, оступился и покатился вниз по лестнице — она сотрясалась и вокруг плясали иссохшие кости. Теперь тварь умрет, и дом рухнет, конечно, а его самого расплющит в лепешку. Алмаз подпрыгнул, метя ему в голову, промахнулся и, пролетев по воздуху, ударился о стену и взорвался, рассыпавшись облаком сверкающей пыли.
Дом сразу же забился в мелкой дрожи, Фафхрд, пробежав по вздымающемуся полу, едва увернулся от сокрушительных объятий дверного проема и вихрем понесся по прогалине — буквально в дюжине футов от него башня все еще молотила и молотила по груде булыжника. Лицо его побелело и застыло. Глаза глядели, ничего не видя. Перепрыгнув через две рытвины, он нырнул в гущу деревьев и остановился лишь потому, что, как бык, врезался в ствол.
Дом уже почти перестал хаотически дергаться и просто мелко трясся, подобно громаде темного желе. Вдруг передняя часть его вздернулась кверху, словно голова бегемота в предсмертной агонии, два малых купола, словно чудовищные лапы, поднялись над землей. Обрубок башни ходил ходуном над крышей. Главный купол вдруг осел, съежившись, как гигантское легкое, застыл на мгновение и рухнул, распадаясь громадными каменными глыбами. Земля тряслась. Грохот отдавался в лесу. Листья и ветви хлестали воздух. И вдруг все стихло. Лишь из трещин в камнях сочилась смолистая черная жидкость, да кое-где в воздухе радужными клубами сверкала алмазная пыль.
В дальних южных пределах у границ земли Ланхмара по узкой пыльной дороге лениво трусили два всадника. Вид у них был несколько потрепанный. Руки и ноги рослого, восседавшего на гнедом мерине, были в синяках, бедро — перевязано, ладонь правой руки тоже. Приземистый, тот что сидел на серой кобыле, похоже, пострадал не меньше.
— Знаешь, куда мы направляемся? — спросил он, нарушая долгое молчание. — В город… В город, где каменных домов — без числа, каменных башен — без счета, повсюду купола, арки, лестницы. Ча, а если мне станет муторно от этих камней, я и на полет стрелы не подойду к стенам Ланхмара.
Спутник его улыбнулся:
— За чем же дело стало, малыш? Только не говори мне, что боишься… землетрясений.
III. Обитель Воров
— Что пользы знать имя, принадлежащее черепу, если с ним нельзя разговаривать? — громко осведомился жирный вор. — Приятно, конечно, что вместо глаз у него рубины.
— Здесь написано, что имя его — Охмпхал, — отозвался чернобородый вор спокойным властным тоном.
— Дай-ка поглядеть, — проговорила отважная рыжая девица, перегнувшись через его плечо. Не быть отважной она не могла; с незапамятных времен женщинам запрещено было входить в Обитель Воров. И они втроем прочли крошечные иероглифы.
Предмет: Череп Охмпхал, принадлежал Мастеру-вору Охмпхалу. Имеет большие глаза из рубина и пару изукрашенных самоцветами рук.
История предмета: Череп Охмпхал был похищен из дворца Гильдии Воров и помещен жрецами Вотишаля в крипте их проклятого храма.
Инструкции: Череп Охмпхал при первой же возможности следует вернуть в обитель, чтобы воздать ему должное поклонение в Усыпальнице Воров.
Трудности: Известно, что хитроумный замок на ведущей в крипту двери не по силам ни одному вору.
Предупреждение: По слухам, изнутри крипту охраняет чудовищный страж адской свирепости.
— Чертовские буковки еле складываются в слова, — нахмурилась рыжеволосая девица.
— Не удивительно — они были написаны столетья назад, — заметил чернобородый.
— Что еще за Усыпальница Воров? Разве, кроме свалки, крематория и Внутреннего Моря, подобные существуют? — произнес жирный вор.
— Времена и обычаи меняются, — словно заправский философ согласился чернобородый, — за поклонением следует скепсис, и наоборот.
— Почему же этот череп называется Охмпхал? — продолжал удивляться толстый. — Почему не сказать “череп Охмпхала”?
Чернобородый вор пожал плечами.
— Где ты отыскал этот пергамент? — спросила его девица.
— В наших кладовых, под фальшивым дном прогнившего сундука, — ответил он.
— Клянусь богами, которых нет, — хихикнул жирный вор, не отводя глаз от пергамента, — в те давнишние времена Гильдия Воров хворала суеверием. Это же надо придумать — изводить рубины на какой-то череп. Ну ничего, если мы когда-нибудь доберемся до Мастера Охмпхала, мы почтим его — обменяем рубиновые глаза на добрые денежки.
— Эйе! — воскликнул чернобородый. — Об этом-то я и собирался переговорить с тобой, Фиссиф, — как нам добраться до него?
— Ох, но ведь… вы же только что сами читали про всякие сложности, Мастер наш Кровас, — отвечал жирный, сразу сменив песенку, — даже сейчас, спустя столетья, люди бледнеют от одного упоминания о мерзкой крипте в храме отвратительного Вотишаля, страшном замке на ее двери и жутком страже. И во всей Гильдии Воров никто…
— Да, в Гильдии Воров не найдется такого! — резко перебил его чернобородый, — но, — голос его стал тише, — кое-кто из чужаков способен на это. Вы слыхали, что недавно в Ланхмар вернулся известный мошенник и взломщик, которого многие называют Серым Мышеловом. С ним его спутник — громадный варвар по имени Фафхрд, иногда его кличут еще Зверобоем. Как вы знаете, у нас с ними обоими особые счеты. Они убили нашего колдуна Хрисомило. Эта парочка обычно охотятся только вдвоем, вот если подкатиться к ним с таким соблазнительным предложением…