Клинки севера
Шрифт:
— Хм?
— Ярини объяснит Арвиэлю наши правила. Понимаете, мы здесь, в некотором роде, в осадном положении, особенно после того, как на оборотней объявили охоту.
— Давай на «ты»… Так вы знаете?
— Конечно!
— А почему колдовать не боитесь: вдруг вас всех вместе повяжут? — Алесса мотнула головой в сторону ярко-рыжего светляка величиной с кошачью голову, который в меру своих возможностей помогал женщине в косынке драить песком таз.
— На глубине очень сильная магическая аура, и там, — Триш ткнула пальцем в свод, — не замечают нашего колдовства. Давай я тебе сапоги
Совет лишним не был: от обуви повалило как из бани на мороз.
— Здесь неподалёку есть подземное озерцо, могу бадейку-другую согреть. Вы с другом сначала поужинаете или вымоетесь? — поинтересовалась гостеприимная Триш, стряхивая на пол последние капли заклинания.
Алесса предпочла бы оба удовольствия одновременно, но, вспомнив, как Вилль ел бутерброды, выбрала первое. Да и хозяева, судя по всему, ещё не ужинали. Сев на валун, она натянула сапоги, которые после сушки несколько ужались (Триш с покаянным видом развела руками), и огляделась.
Пещера оказалась настолько большой, что разместившиеся в ней три десятка человек смогли бы сплясать «барыньку» без риска дать соседу локтем под дых. Было тепло, а вскоре стало ясно почему: коротко стриженый крепыш подошёл к одной из каменных пирамид, сложенных вдоль стен, поведя рукой, что-то забормотал, и булыжник щёлкнул свежей трещиной. Проход затянуло чем-то вроде бычьего пузыря. Алесса насчитала ещё три таких же пузыря, но гораздо меньше, да с пяток ковров, развешенных по стенам. Вот любопытно, их с Виллем подселят к кому-нибудь или отщедрят отдельные апартаменты, как дорогим гостям?..
— Ковры звуконепроницаемые, — шепнула Триш, многозначительно подвигав бровями вверх-вниз.
Тем временем собрали ужин. «Столом» оказался густой серый ковёр с частыми рытвинками проплешин, а сидеть предлагалось прямо на полу на скатках тряпья. Алесса испугалась было, что придётся есть руками, но походный набор у Сознающих всё же имелся: щербатые миски, вилки, ножи. Ей досталась кружка с цветочками, правда, какими, знахарка не поняла. Разлили чай из ведра, разложили по тарелкам какое-то мясо.
Алесса пригляделась и ахнула, с трудом подавив рвотный рефлекс: запечённый целиком грызун доверия не внушал.
— Ч-что за дрянь такая?
— То, что можно поймать без опаски быть обнаруженными — крыса, — Ярини невозмутимо расстелила на коленях салфетку. Остальные тут же последовали её примеру.
Грянул о тарелку в сердцах брошенный столовый прибор. Рядом жалобно звякнула вилка Арвиэля.
— Вы нас за кого принимаете?! Мы не будем есть то, что жрут помойные кошки!
— Мы же едим, — Ярини так тщательно расправляла складки, точно на ней были не замызганные штаны, а платье за сотню империалов.
— Вам — приятного аппетита!
— Право быть стервой надо заслужить, Алесса. А пока побереги штаны: мыло переводить не стоит, а крыса сочная. Будь практичней.
— Это хомяк, не бойся! — сжалилась Триш. — Они падали не едят, да и сами на вкус ничего. Мне понравилось.
— Та же крыса… — пробурчала знахарка, но вилку взяла. Есть хотелось прямо-таки зверски.
— Подождите, сперва помолимся! — вскинула руку предводительница. Сознающие с готовностью открыли рты; глаза полыхнули отвагой. Алесса замерла.
— Мы — крылья Империи! Клювы и когти! — рявкнула солистка Ярини.
— Пади и умри, чаровничье племя!!! — слаженно грянул хор.
— Грифон за собой поведёт нас на бой!
— Под корень изрубим поганое семя!!!
— Огнём и клинком! Стальным кулаком! Кованым сапогом!
— Пощады не жди, враг!!!
— Банзай!!! — рявкнул Метис.
— Да будет так! — Ярини ладонью хлопнула по ковру и, как ни в чём ни бывало, кивнула:
— Всем приятного аппетита!
Алесса молча взяла вилку. Не-эт, они — не просто сумасшедшие. Они — банда террористов-патриотов! Самые низы общества, отребье: бывшие воры и убийцы, из которых Ярини сумела сколотить отряд. Вон тот бритый, с синей надписью «Время-щепки» на покрытом зарубками предплечье точно отбывал срок в Сумеречном лесу, где каторжане валят драгоценные чёрные орцойи, одновременно отбиваясь от кишмя кишащих там хищников. За украденное колечко туда не ссылают. Однако ж повезло, что они по одну сторону баррикады, да и с патриотизмом у Алессы всё в порядке.
***
— Тряпки… тряпки… тряпки… сури, вы на бал собрались?
— Если подвернётся случай!
— А это что — оливковое масло?
— Нет, это кедровое масло, и оно полезно для кожи… Впрочем, и для еды сгодится, так что не смей трогать!!!
— Хорошо, оставим для еды. Но, сури, зачем вы положили этот сыр? Он же в руках тает! Если брать — только твёрдый!
— А на завтрак чем будем мазать хлеб?!
— Ваш хлеб не тянет на безмен, а размером с поднос! Сури, умоляю, отдайте хлеб сунне Лемме и достаньте галеты… А это что за бутылка? Вино? Сури! Зачем нам вино? Достаньте спирт, я разолью по флягам!
— Поди точить саблю! — махнула рукой Ирэн.
Возмутитель спокойствия, сокрушённо прицокивая и покачивая головой, уселся в кресло, предварительно переложив флегматичного крокодила на стол, и достал из кармана (накладного, вместительного, что Дан сразу оценил и одобрил!) замшевый лоскут. Циката ни в какой заточке не нуждалась, но благодарный гость, конечно, не посмел перечить своей спасительнице, поэтому взялся за полировку. Вот и умница.
— Ох, ханни, может, одумаетесь? Это же нелюдь, чего от него добра ждать? Вы будете одна, в чужой стране — страшно-то как! — причитала нянюшка, искоса поглядывая на Дана. Сейчас, облачённый во всё чёрное, с саблей в руках, он смотрелся гораздо внушительней, чем распластанный на кровати полутруп. И привлекательней.
— Он — взрослый мужчина, а вы — невинное дитя… — всплакнув, Лемма понизила голос до едва различимого шёпота. — Как бы на вашу честь не посягнул, моя ханни…
— Нянюшка, он нас слышит.
Дан поднял голову.
— Уверяю вас, почтенная сунна, что не посмею первым посягнуть на честь дамы, даже если она изволит при мне совершать омовение.
Нянюшка густо покраснела. Ирэн, украдкой показав ему кулак, спешно перевела тему:
— Дан, может, Кошу возьмём? Он без меня будет скучать, вон, уже чуть не плачет!