Клинки севера
Шрифт:
— И меня тогда возьмите!
— Возьмём обоих, сури! — покладисто кивнул Эданэль. — А за компанию — повара, лекаря, прачку, казначея, конюха и золотаря. И экскурсионный тарантас, в котором мы дружно покатим по катакомбам… Ах, да! Чуть про менестреля с лютней не забыл для досуга…
— Но моя ханни не умеет готовить…
— Почтенная сунна, не беспокойтесь, я умею. И одежду штопать, и котлы мыть.
— Врёшь! — ахнули обе дамы разом.
— Никак нет! Служил я в пехоте при батюшке нашем Аристархе, пока тот ещё не сошёл с ума… Кем служил? А-а, всё равно вы в неверрийских чинах не разбираетесь, да и не в том дело.
Нда, подумала Ирэн, и лапшу развешивать научился тогда же, мой оптимистично настроенный гость…
Лемма вдруг, нехорошо прищурившись, подошла к Дану вплотную, и полуэльфу в нос грозно упёрся тоненький, но твёрдый как спица перст.
— Ты уж смотри у меня, не балуй… касатик…
«Касатик», демонстративно скрестив пальцы, тут же поклялся, что баловать не будет ни при каких условиях, не забыв ещё раз помянуть «омовение».
Ирэн показала два кулака. Лемма почему-то поверила, но для острастки немного поворчала. Едва дверь за нянюшкой захлопнулась, Дан опять полез в мешок, словно его туда тянуло магнитом.
— Ирэн, ты же говорила, что уже всё собрала! Мы выходим завтра, а в мешках — хлам какой-то!
— Невежественный смерд!!!
— Кисейная барынька!
— И я этим горжусь!
— Тогда мы обмажемся вашим маслом, нарядимся в ваши платья, сведём таки тарантас и поедем через ворота как две кисейные барыньки вместе нянькой, золотарём и крокодилом в горшке!
— Дался тебе золотарь! — представив воочию картину побега, Ирэн не сдержала смешок.
— Если запивать вино кедровым маслом, он понадобится тебе, — хмыкнул Дан и серьёзно спросил:
— Ирэн, ты точно решилась бежать? Не боишься?
В неверном свете магического канделябра худое лицо полуэльфа с поблёскивающими антрацитами глаз казалось зловещим. Но привлекательным, да.
— Нет! — не дрогнув, солгала Ирэн.
ГЛАВА 7
Листопад 1436 года от С.Б. Скадар
Невысокий толстячок уныло барабанил пальцами по жемчужно-кремовой столешнице из дорогущего северного ясеня. Его собеседница, подруга и кумир была занята делом первостепенной важности: она поливала куриным бульоном плотоядные фикусы. Те щёлкали сдвоенными зубчатыми листьями, но вхолостую — даже эти, казалось бы, безмозглые твари чуяли хозяйскую руку. Как и прочие обитатели особняка атэ" сури Танаис.
— Как все дети! — поставив лейку на подоконник, отмахнулась зоомаг спустя минут пятнадцать после того, как прозвучал вопрос. — Любит подарки. Чтобы другие завидовали, конечно! И, как все дети, он предпочитает игры учёбе. Я специально выбирала молодого, ещё не слишком искушённого…
— Может, вырастишь ещё нескольких?
— Что ты! — притворно испугалась Геллера. — Он не потерпит конкуренции!
— Ты его избалуешь, Гел, а он должен подчиняться! Что, если начнёт резать, кого ни попадя, ради собственного удовольствия? Убирать за ним опять буду я?!
— А я смотрю, тебе не жаль своих, а, Хорэй? — Геллера подошла, облокотилась на стол, и сердце мага подпрыгнуло.
Жаль? Неверное слово, произнесённое умышленно. Не раз они с Мариусом потягивали коньяк перед камином, рассуждая о студенчестве и студенточках; и помнил господин Шумор, как ставил Лину Санти "удовл." по "Основам строительной магии", едва сдерживая желание влепить рядом минус, а лучше парочку. Он, Хорэй Шумор, изменник, да. А теперь ещё и убийца. Прав был Мариус, даже гении ошибаются…
— Мне напомнить, кто начал стрельбу?
— Нет, не надо, — глухо откликнулась Геллера. — Вилетта совсем отбилась от рук. Иногда мне кажется, что она старательно втаптывает меня в грязь. А всё гены… Кто же знал, что папочка окажется с гнильцой… Ведь на уровне тесты прошёл, причём, гораздо выше среднего… Даже не знаю, что теперь с ней делать?
Шумор уже успел пожалеть о сказанном. Единственный раз в жизни ледяная броня Геллеры дала трещину, и треклятый иномирянин этим воспользовался. Что ж, он заслужил свою участь… Оставив как память о себе маленькую неблагодарную дрянь, горячо любимую матерью — женщиной с железным умом, стальными нервами и уязвимым сердцем. Девчонка едва ли не на коленях упрашивала Геллеру доверить ей слежку за эльфом-перевёртышем, и вновь подвела. Украла феромоны, украла огнестрел, солгала и подставным телохранителям, и ему, Хорэю, зная, что никто из них не ослушается указаний Геллеры Танаис.
Маг понимал, что от осинки не родятся апельсинки… поэтому в жестокости и беспринципности девчонки винил отца-иномирянина.
— На этот раз я не буду слишком торопить процесс роста… Но придётся ускорить программу обучения… — медленно пробормотала зоомаг. — Твои люди позаботятся об Аристане?
Шумор накрыл тонкую бледную руку своей кряжистой ладонью.
— Они уже заботятся.
***
Златень 1436 года от С.Б., Неверрийская Империя
— З-з-замерзаю, В-в-вашество…
— Прекрати, Симеон. Нечисть не мёрзнет.
— Я н-не нечисть! Я к-кот! Г-говорящий!
— Для Баюна ты великоват, Симеон, боюсь, никакая золотая цепь тебя не выдержит.
Домовой насупился и плотнее натянул ушанку. Три недели назад сам завёл разговор об охоте на оленей, а император оказался человеком лёгким на подъём, и вот результат: теперь мёрзнет бедный Симка на опушке Рижской Пущи, северного императорского заповедника на Риге-реке. Через неделю-полторы у оленей начнётся гон, и наступит пора охоты на «рёв», так что Его Величество предусмотрительно захватил с собой турий рог. Домовой, увидев рог, хлопнулся в показательный обморок. Хотелось обратно во дворец, чтобы повалиться на подушки и лакать-лакать щербет, которым кухарка Глафирья не уставала потчевать чуднОго гостя.
Аристан сдвинул шапку на затылок.
— Я не понимаю, Симеон: допустим, ты спишь, но пьёшь, ешь… и отлично ешь! Открой секрет: куда у домовых исчезает еда?
— В ум!
Аристан с трудом подавил смешок. На следующий день после того, как Алесса уплыла, к ошалевшему от такой чести господину Белизу явились посланцы императора с приказом выдать немедля домового духа по имени Симеон. Прилагалась неустойка… и шуба с императорского плеча! Оказавшись во дворце, Симка поначалу растерялся. Удрать он не рискнул, дабы не подвести хозяина, поэтому юркнул с кулоном-кубиком в зубах под кровать, где и просидел полдня, пока император не выманил его оттуда на «кис-кис» с миской щербета в руках.