Клинок Тишалла
Шрифт:
Орбек, однако, не в настроении мириться; может, не стоило лишний раз поминать его отца? Он воет от ярости и боли, отпускает мою рубаху, намереваясь врезать мне освободившейся рукой. Вот только, когда пальцы его разжимаются, на весу меня удерживает только моя же хватка на его боевом когте; мой вес до последнего грамма приходится на единственный сустав, выворачивая его наружу и вбок. Связки рвутся с глухи влажным хрустом. Орбек давится изумленным бульканьем.
Я креплюсь и удерживаюсь на вывернутом из сустава боевом когте добрых полсекунды – черт ,
Физиономия его тычется мне в левое плечо. Если бы у него хватило соображения подумать о том, как изувечить меня, вместо того чтобы думать, как я могу изувечить его, он легко вырвал бы мне бивнями полруки. Я запрокидываю голову, демонстрируя улыбку.
– Ты подумай хорошенько, Орбек, – доброжелательно советую я. – Пока что я вывихнул тебе коготь. Заживет. Секунд через десять я выверну тебе плечо. После этого замах у тебя будет уже не тот. Останешься калекой на всю жизнь. Если и это не поможет, я тебя прикончу и начну заново на ком-то поумнее. Не хочешь поторговаться?
Прихлебатели его уже подтянулись, расталкивая остальных, – двое сметают с дороги Делианна, но Орбек наверху, а спина у него широкая. Один заносит ногу для пинка, и я ухмыляюсь ему.
– На что спорим, что я выдержу пинок, убью его, а потом убью тебя, прежде чем ты треснешь меня второй раз? Давай, раз такой крутой. Рискни.
Огриллон решает подождать. Просто сердце радуется, сколько благ мне до сих пор приносит репутация.
– Ну, Орбек, помощи тебе не дождаться… так что скажешь?
От боли на лбу огриллона выступает пот. Несколько секунд Орбек невнятно рычит, потом наклоняет голову к самому моему уху и шепчет:
– Сдаюсь, только перед корешами не позорь!
Я применяю к нему крайне мучительный на вид приемчик, и он вполне убедительно ревет от боли.
– Подумай, – громко говорю я. – Десять секунд. Потом я тебя убью.
Он снова наклоняется ко мне.
– Что, попросить нельзя было?
– Так лучше, – шепчу я в ответ. – Если меня убьют, твоя шкура вне опасности.
Он рычит, извивается и бьется в конвульсиях, точно заправский рестлер.
– Ну ладно, – шепчет он и цепляет меня бивнем под мышку – так, на секундочку. – Но помни. Ты победил? Помни, что я тебе мог навалять. Может, я бы сдох, но и тебе несладко бы пришлось. Так что имей уважение , блин.
Точь-в-точь я в его годы…
– Договорились.
Я перехватываю его запястье так, что могу высвободить руку и взять его
На пару нам удается изобразить все так, что я продолжаю удерживать великана, покуда мы оба поднимаемся с пола, и на пару же – убедить его оглоедов в том, вовсе не очевидном, факте, что я могу прикончить Орбека прежде, чем меня оттащат. В конце концов оказывается, что я свисаю с его плеча, одной рукой взяв в захват шею, а другой придерживая вывернутую руку в полузаломе за вывихнутый коготь.
– Кейн… – снова бормочет Делианн, взглядом спрашивая, не присоединиться ли ему.
– Оставайся тут, – жизнерадостно отвечаю я. – Я только водички глотнуть. Мы с осликом скоро вернемся.
Орбек шагает в сторону кучки «змей», и я подмигиваю Делианну через плечо. Не уверен, что он замечает; чародей растирает виски, словно у него мигрень.
Вода вытекает из трещины в стене и скапливается в небольшом круглом бассейне, от которого расходятся три извилистые канавки. Пол в Яме расположен слегка наклонно, источник – самое высокое место. Всем будет видно.
Почти как в прямом эфире.
4
Зэки расступаются на пути Орбека, оставляя перед ним узкую полоску голого пола.
– Кто у них главный? – шепчу я ему на ухо.
– Парень с зеленой тряпкой на башке, – сипит он сквозь гримасу чревовещателя. – Зовется Аспид.
На дороге нашей встает одно из меньших светил в созвездии Змеи.
– Эй, Орбек, ты в порядке? – интересуется он, верно, полагая, что это забавно. – Коготок не болит? Здорово он тебе ручки-то заломал, а?
Я холодно гляжу на него поверх великанского плеча.
– Хочешь попробовать?
«Змей» хихикает.
– А ты куда собрался, калека?
– Пить хочу. К воде собрался.
«Змей» тычет Орбеку под ноги.
– Вот тебе и вода.
– Шутишь? Воняет, как жопа твоей мамаши.
Заключенные ржут, «змей» слегка алеет лицом.
– Для калеки у тебя язык больно длинный, старина, – глумливо бросает он. – Интересно, если его намотать мне на хер, ты им сможешь болтать?
– Эй, малыш, я всего лишь хочу выпить. Чистой воды. С этим тут сложности?
Ну вот, дождались: в свару вступают Аспид с присными, вон – тащатся, лыбятся. Поверить не могут, что у меня дури хватило сунуться к ним в лапы.
– Нет-нет, – великодушно замечает «змей». – Сложностей никаких. Но у нас тут правила такие, старина. На все своя цена. Вот сейчас у нас такой обменный курс: за глоток воды ты мне отсосать должен. Ничего личного. Закон такой, въезжаешь?
– Решил на халяву потащиться? – Я разражаюсь хохотом. – Я тебе не педофил какой, малыш. Подрасти сначала.
– Да у меня уже кое-что растет, – отвечает он, потирая пах.
– Да хрен ли тебе, Динни, – хрипло цедит Орбек передавленным горлом. – Меня-то пусти, а? Он же меня грохнет.