Клипер «Орион»
Шрифт:
— Братцы, да там наш Николай Павлович!
Неожиданное известие привело в оцепенение матросов: откуда мог взяться их старший офицер здесь, посреди моря, когда все знали, что он остался «под залог у Бульдожки».
— Да ей-богу, он! Ну, смотрите, тот, что справа гребет! Вот и наши подошли, на буксир берут.
И тут все узнали своего старшего офицера и, уже не раздумывая о том, как он очутился в этой шлюпке, грянули «ура».
Командир первым в бинокль увидал своего помощника, дивясь не меньше матросов, строя различные предположения и не веря, что это его старший офицер. Ведь бывают на свете удивительные сходства. Все
Когда командир выпустил его из своих объятий, старший офицер поздоровался с матросами, поблагодарил за теплую встречу, пожал руку и обнял вахтенного начальника Игоря Матвеевича Горохова, своего вестового, доктора Пушну, отца Исидора, который, благословив его, сказал:
— Вы появились, как Иона из чрева кита. И сами спаслись и товарищей вызволили. Поистине неисповедимы пути господни. Вспоминается мне случай из монастырской жизни…
— Извините, отец, если можно, потом, а сейчас разрешите вам представить моих друзей…
Фелимора увели в кают-компанию. Гарри Смита матросы со смехом и шутками — на камбуз.
Старший офицер задержался с командиром на мостике, сказав о том, что следует пройти миль пять-шесть к югу, где, по всей видимости, ночью затонул корабль.
— Это ваш?
— Да нет, наш северней. Там никого больше не осталось в живых.
— Игорь Матвеевич, распорядитесь. А вы отдайтесь на попечение своего Чиркова — и ко мне, мамочка вы моя!
Клипер забрал ветра и пошел к югу.
На всех марсах стояли матросы, обозревая пустынный океан. Командир наградил Зуйкова двумя золотыми и велел объявить, что назначает еще золотой тому, кто первым увидит людей в море.
Зуйков с Лешкой Головиным стояли на одном марсе и сосредоточенно смотрели вдаль по носу клипера.
— Нам, Алексей, еще один червонец не помешает, — говорил Зуйков, — перво-наперво тебе надо купить товару на настоящие сапоги, чтоб форм был со скрипом из настоящего французского шевра. У Брюшкова есть товар… Чтой-то маячит правей утлегаря.
— Нет, дядя Спиридон, это гребешок волны.
— Оно и есть волна…
Помолчав, Зуйков сказал:
— А наш-то Павлыч на шлюпке удрал от Бульдожки. И где ходу взял? На веслах ведь в такую даль пришел?
— Наверное, в течение попал.
— О! Самый раз угадал! Течение морское такой силы бывает, так прет, что только держись. Значить, оп курс знал и наперерез клиперу шел. Вот что такое наука! И ты, Алексей, смотри учись, как домой вернемся.
— Еще как буду учиться.
— Надо, брат, нам с тобой на верпую дорогу становиться: мне — с землей, тебе — с наукой, а не то вот так всю жизнь будем распускать чужие паруса.
Мечты о будущем захватили их, и, хотя они не отрывали взгляда от водной глади, мысли их витали далеко. К действительности матроса и юнгу вернул ликующий голос Назара Брюшкова.
— Слева по носу люди в море! — завопил он чуть не с клотика.
Увидели темную точку посреди блестящего круга на воде и десятки других глаз, в том числе и Зуйков с Лешкой, да промолчали: как ни обидно было, а первенство приходилось признать за Брюшковым.
— Пропал наш золотой, — горестно заметил Зуйков. — Вот ведь везет
— Ну и пускай, подумаешь…
— Правильно, Алексей, будут сапоги! Деньги у нас есть! Шутка сказать — два золотых ни за что ни про что отхватили. Надо и честь знать. А то других кулаками корим, а сами того не лучше. Главное, несчастных в воде заметили. Будь то Брюшков или Грызлов, хоть самые расподлющие люди, а видно, и им, хоть не часто, из-за корысти, а выпадает фарт на доброе дело.
Мимо них спустился по вантам сияющий Брюшков и бросил:
— В четыре глаза не усмотрели. Эх, народ!
— Давай, давай скатывайся! — послал ему вдогонку Зуйков и сказал юнге: — Пошли вниз, команда была. Да и время нам на вахту заступать, сейчас в рынду ударят. Мы сегодня с тобой у русть-линей стоим. Не вахта — малина при такой-то погоде.
Игра в кости
Редкая, прямо-таки невероятная удача сопутствовала командиру подводной лодки У-12. После стольких «хороших» дней ему повезло даже ночью: вражеский эсминец, словно чуя свою смерть, шел прямо на субмарину. Почти в полной темноте фон Гиллер атаковал эсминец и потопил его метким ударом торпеды. Обыкновенно эсминцы не ходят поодиночке. Фон Гиллер прождал полчаса следующую жертву. Убедившись, что это был единственный корабль, выполнявший какое-то важное поручение, командир поздравил команду с новой победой и приказал пересечь квадрат 34 по диагонали и подзарядить аккумуляторы на полную емкость. В полученной шифровке сообщалось, что днем здесь пройдет караван американских транспортных судов под эскортом миноносцев и одного крейсера.
Начался второй час новых суток. Фон Гиллер готовился: отойти ко сну, но он знал, что после нервной напряженности долго по заснет, если не проведет хотя бы полчаса на воздухе, и второй раз за эту ночь поднялся на мостик. Вылез из люка и лейтенант Леман. Фон Гиллер сказал:
— Вы сегодня действовали прекрасно. Секунда промедления — и англичанин увернулся бы от торпеды.
— Что мне еще остается, как действовать прекрасно?
Фон Гиллер усмехнулся:
— Скоро ничего не останется от вашего скепсиса и самокопания. Все это от возраста, лейтенант Леман. В ваши годы и я стремился разрешить «проклятые вопросы», пока не понял, что я тевтон, человек, принадлежащий к высшей расе, миссия которой утвердить на земном шаре настоящий порядок! Определить место каждой расе, каждому народу, учтя его жизненные силы и возможность развития. Вы не могли не заметить, лейтенант, читая книги и газеты и особенно данные статистики, что на земле становится тесно и некоторые народы, не имея на это никаких прав, занимают непомерно большие территории.
— Например, славяне?
— Вы очень догадливы, лейтенант. Именно славяне! Мы должны по возможности сократить их численность и территорию. Это касается и некоторых других стран и национальностей. Но для осуществления великой миссии обновления мира мы должны его завоевать. Что не удалось сделать ни Александру Македонскому, ни Наполеону, то сделаем мы, хотя их задача была несравненно легче. Вы не согласны?
— Нет, почему же! Все так заманчиво! Прекратятся войны, и остатки человечества станут жить спокойней.