Клипер «Орион»
Шрифт:
Фелимор перевел дух и крикнул, ни к кому не обращаясь!
— В ней было сто футов!
— Что с вами, успокойтесь! — сказал Бобрин, подходя к лейтенанту. В эти минуты он забыл неприязнь к своему сопернику. После пережитого Фелимор показался ему необыкновенно симпатичным человеком, и ему сейчас хотелось попросить у него извинения и заверить в вечной дружбе.
— Сто! — повторил Фелимор.
Ветер немного стих, и можно было разговаривать, не особенно напрягая голос и слух.
— Вы о чем? — спросил Бобрин.
— Сто футов —
— Ну, положим… — И хотя самому Стиве Бобрину высота волны показалась не меньше ста саженей, он сказал:
— Ну что вы, лейтенант, обыкновенная зыбь. Все дело в том, что нас круто положило на правый борт.
Командир слушал, улыбаясь смотрел на паруса, на белый от пены океан. Пробился солнечный луч, и вода вспыхнула чистым зеленым светом. Зеленую полосу пересек буревестник. Распластав крылья, он мчался, держась у самой воды.
Воин Андреевич задумался, облокотясь на перила мостика.
Уже много дней его мучили неотвязные мысли: правильно ли оп поступает, рискуя жизнью экипажа, вместо того чтобы подчиниться воле событий. Не лучше ли было идти с англичанами в Мурманск, а там действовать смотря по обстоятельствам. Вот сейчас могло произойти непоправимое. Он улыбнулся, найдя этот аргумент детски наивным. Он моряк, и такого рода случаи и связанный с ними риск — вещи самые обыденные. И если случится несчастье, которое он не в силах предотвратить, то в этом не будет никакой его вины. Случается беда и в Финском заливе, а здесь море посерьезней. Он с нежностью подумал о своем корабле: «Какой молодец! Послушен, как отыгрывается на волне. А скорость! Удивительный корабль! Так его и надо было назвать — „Удивительный“».
И снова мысли его вернулись к цели плавания. Куда он приведет клипер? В чьи руки? «Во Владивостоке пока только японцы. Судя по всему, скоро туда прибудут американские и английские войска. Захватят Дальний Восток и Сибирь. Сменят правительство. Если уже не сменили. Выходит — от чего ушел, к тому и приду. Меня встретят там с распростертыми объятиями: доставил оружие и продовольствие „освободителям“. Все усилия, надежды многих людей на клипере пойдут прахом. Какой же выход? Как я должен буду вести себя, когда отдам якорь в бухте Золотой Рог, и будет ли у меня выбор? Дальний Восток велик. Надо высадиться в одной из отдаленных бухт? Уйти на Камчатку? В Николаевск-на-Амуре? Или в Южную Америку и там еще подождать развития событий? Нет, нет, все не то, не то…»
От невеселых мыслей командира вернул к но менее невеселой действительности Стива Бобрин, доложив, что по корме замечен дым. Воин Андреевич вначале не придал этому особого значения, так как «Орион» вышел на линию Кейптаун — Бассов пролив. «Видимо, какой-нибудь англичанин спешит в Австралию за шерстью, — подумал он. — Но тогда какая же у него скорость, если он догоняет нас в такой шторм?» Воин Андреевич попросил у Бобрина бинокль. Космы густого черного дыма стелились по всхолмленному горизонту.
— Многовато дыма для нормального торгового судна, — сказал
Через десять минут на мостик прибежал Зуйков и доложил, что тем же курсом, что и клипер, идет военный корабль, видимо крейсер.
— Как утюг зарывается, но ход имеет. Должно быть, нас тоже заметил и дымить стал погуще, — заключил Зуйков, вопросительно глядя на командира. Ему хотелось спросить, не тот ли это немец, о котором так много говорили последние дни, но по тому, как посуровело лицо командира, понял, что сейчас не до разговоров.
— Спасибо. Иди, братец, смотри во все глаза и сообщай обо всем, да не сам, передавай вахтенным голосом, ну если ветер, тогда…
И действительно, ветер унес окончание фразы, завыл в снастях, чуть присмиревшие было волны загрохотали с новой силой. Командир показал глазами на мачты и крикнул на ухо побледневшему Бобрину:
— Будем ставить фор-, грот- и крюй-брамсели, отдайте рифы. Сейчас наше спасение только в скорости!
— Спасение?
— Да, если это немец! Не теряйте время!
Клипер стремительно бросало с борта на борт, мачты гнулись, и казалось, не выдержат и рухнут за борт. И тут боцманы и унтер-офицеры подхватили команду: ставить верхние паруса. В другое время такой приказ показался бы безумным, по сейчас матросы уже знали, что другого выхода нет, и с отчаянной удалью бросились к вантам.
«Орион» пошел быстрее, но стал больше брать воды на палубу. Иногда он ложился так, что концы нижних рей касались набегавших гребней волн. За кормой поднялась и бежала следом гигантская белогривая волна, при взгляде на нее в сердце закрадывался жуткий холод, казалось, она вот-вот настигнет клипер. «Орион» содрогался от непомерного напряжения, убегал от нее. И снова командир проникся нежностью к своему кораблю.
Дым уже отчетливо чернел под серыми тучами. Командир н: шрнил курс. Клипер стал уходить на северо-восток. В скором времени и преследователь лег на этот же курс.
На мостик давно поднялся старший офицер. Он ничем не выражал своих чувств, не давал советов командиру: тот делал все, что можно было сделать. Старший помощник, Стива Бобрин, лейтенант Фелимор стояли, держась за поручни мостика, и смотрели за корму. Командир, с тех пор как были поставлены верхние паруса, ни разу не обернулся, вес его внимание захватили паруса. «Орион» летел в пене и брызгах, круто лежа на правом борту. Качало его сейчас меньше.
На мостике появился радист. Все вопросительно поглядели на него.
— За нами гонится «Хервег». Требует, чтобы мы легли в дрейф.
— Вы не ответили? — спросил командир.
— Нет.
— И не отвечайте. Мы уравняли скорости и даже, кажется, идем быстрей. Сколько на лаге?
— Семнадцать! — ответил Стива Бобрин.
— Для них, видимо, держать такую скорость труднее. Крейсер порядком потрепан, да и угля маловато. Идите, Герман Иванович. Опять вы с непокрытой головой.