Клипер «Орион»
Шрифт:
— Вдруг там чума?
— Что поделать, не бросать же людей.
— Наш Бородулин в цинге лежит.
— Овощ нужен.
— От холеры и чумы первое дело водка с чесноком. Вот когда мы в Шанхай ходили…
— Разговорчики! — прикрикнул Бобрин.
Первыми поднялись на парусник врач и санитар Карпушин — человек хилый, неспособный нести службу ни на палубе, ни на мачтах и потому определенный в медицину. Он сказал, хватаясь за конец, свисавший с борта:
— Если там чума или что в таком роде, то нам хана, братцы.
Пропело десять минут, и над планширем фальшборта показались головы доктора и санитара. Доктор сказал, растерянно разводя руками:
—
— Вот оказия! — добавил заметно повеселевший Карпушин. — Хоть шаром покати.
Матросы обыскали весь парусник и не нашли никого. На палубе был относительный порядок, люки трюмов закрыты. Видимо, несколько раз волны попадали на палубу и разбросали канаты и даже перебросили несколько концов через борт. В каюте капитана на полу валялось белое шерстяное одеяло и осколки графина. В кубриках матросов тоже большинство коек оказались неубранными, на полу валялись матросские робы. Все говорило, что матросы ночью вскочили с коек и в панике оставили кубрик, потому что в другом случае они должны были одеться, как бы срочно ни потребовались на палубе. Судовых документов не, было, кроме вахтенного журнала. Он лежал в специальном гнезде на переборке у штурманского столика. Последняя отметка в нем была недельной давности. В трюмах, куда не без опаски спустились матросы, находился груз: кожа и шерсть.
На камбузе кто-то похозяйничал: кастрюли катались по полу, видно было, что из котла небрежно доставали кашу с консервами, следы этого блюда были и на плите, и на полу камбуза. В кладовой двери распахнуты настежь. Она почти пуста, и тоже, видно, разграбили ее в спешке; копченый окорок валялся у порога, пол усеян битым стеклом и осклизлыми томатами и огурцами. У носовой надстройки стояло пять бочек с пресной водой, но видно, что их здесь было больше: лежали перерубленные канаты.
— Ну что вы скажете по этому поводу? — спросил Стива Бобрин у Фелимора, останавливаясь посреди палубы. — Как все это понять?
Лейтенант Фелимор сказал:
— В Атлантике в 1872 году при очень похожих обстоятельствах исчезла команда бригантины «Мария Целеста». Вы должны знать об атом необыкновенном случае.
— Что-то припоминаю. В Корпусе слышал, да, да, конечно слышал. Но там не было и спасательных шлюпок, а здесь все налицо!
— Действительно, здесь явное преступление. Судно разграблено! А люди или увезены, или все убиты, — сказал Фелимор.
— По всей вероятности. Любопытно, но чья это работа?
— Для обычных пиратов, что еще водятся в Индонезии, район слишком удален от берегов и лежит на трансокеанской линии.
— Так кто же, по-вашему?
— Я могу только высказывать предположения…
— Ну, конечно, улик нет.
Подошел врач и почему-то шепотом сказал, что на палубе обнаружена запекшаяся кровь и на ней след каблука.
Глядя на этот след, Фелимор сказал:
— Очень похоже на каблук обуви, которую носят на военных судах. И я все больше прихожу к мысли, что здесь побывал «Хервег» и почему-то внезапно скрылся. Я не настаиваю, но уверен, что если рейдер повстречался с несчастной «Синей птицей», то это дело рук его капитана. Мы убедились, на что способен этот человек.
Бобрин иронически скривил губы:
— Не знал, что вы последователь Шерлока Холмса.
— Да, я люблю этого литературного героя, и он, безусловно, нашел бы виновников этого преступления.
— Остается сожалеть, что его здесь нет. Сигнальщик! Передай, братец, что команда покинула баркентину.
На «Синей птице» побывали командир и старший офицер.
— Жуткое дело! — сказал Воин Андреевич. —
— Я нисколько не удивлюсь, если все это когда-нибудь подтвердится, — сказал Николай Павлович. — Рюккерт всегда вел себя как пират, вроде Моргана или Дрейка.
— Не приведи бог очутиться в таком положении! — Воин Андреевич, печально нахмурившись, стал наблюдать за матросами, которые поспешно наводили порядок на палубе, крепили паруса, изредка перебрасываясь парой слов, и то шепотом. К ним подошел старший офицер и тоже очень тихо стал давать какие-то указания.
— Жаль оставлять такой корабль, — сказал он, подходя к командиру. — Мы могли получить за него приличный приз. Если бы…
— В том-то и дело, мамочка моя. Мы можем потерять месяц, а то и два, пока будет идти следствие. К тому же не исключена возможность, что на нас наложат лапу союзнички. Лучше всего оставим его в покое и сообщим в Сидней, а также окрестным судам о его местонахождении.
— Представляю, какая начнется гонка за право получить приз.
— И мы кое-какие перья вырвем из хвоста «Синей птицы». Надо взять карты, воду и продукты.
— Я уже вызвал баркас…
Через два часа клипер продолжал свой бег, оставив «Синюю птицу» с ее тайной среди водной пустыни.
Матросы с облегчением вздохнули, когда скрылись мачты несчастного корабля, но еще долго, пока не нагрянули новые события, коротая долгие вахты, в кубриках и на баке главной темой их разговоров была судьба экипажа баркентины.
Яванское море
В ворохе карт, взятых на «Синей птице», нашлись и листы прибрежных вод Больших Зондских островов, Яванского моря до Гаспарского пролива, а дальше тысячу миль надо было идти ощупью, как сказал Воин Андреевич, надеясь на впередсмотрящих, интуицию вахтенных офицеров, погоду и особенно удачу. В мелком Яванском море множество коралловых рифов, которые видны только во время отлива, на пути корабля встречаются россыпи островов и островков, плавание между которыми без карт и лоцмана может окончиться весьма плачевно; подстерегают коварные течения, вызываемые приливами и отливами, ветрами, а также еще многими неизученными причинами. Пока же, пользуясь картами «Синей птицы», «Орион» нес все паруса, подгоняемый восточным муссоном. Этот ветер здесь дует с мая по октябрь, меняя направление с северо-восточного на южное. Погода стояла сухая, ветер не превышал шести баллов. При подходе к Суматре ночами муссон соединялся с береговым бризом и приносил ароматы тропического леса.
Острова появлялись из-под громады кучевых облаков и тонули в океане. Днем — белые, ночью — темные. По величине облака можно было определить размеры острова, еще скрытого за горизонтом.
Командир зашел в штурманскую рубку и застал там старшего офицера, склонившегося лад картой.
— Ищете подходящий островок?
— Да, Воин Андреевич. Что, если мы зайдем на остров Тана Бала или Сиберут?
— А не лучше выбрать местечко поуютней? Заглянуть вот сюда! — Воин Андреевич провел тупым концом карандаша северо-восточнее по россыпи островков и остановился на одном. — Местные жители малайцы называют его «Цветок, растущий из воды». Правда, не совсем меткое название, здесь все острова похожи на цветы или, скорее, на букеты цветов. Семь лет назад мы брали на этом «цветке» воду и фрукты. Тогда я ходил вторым помощником на «Веге». С каким легким сердцем все тогда воспринималось! Совсем было другое время.