Клоун. История одной любви
Шрифт:
Динка стрельнула выразительным взглядом в сторону сестры.
– Просто кое-кто не умеет держать язык за зубами, – многозначительно произнесла она.
– Вот только не надо этих намёков! – моментально взвилась Соня. – Я же говорила тебе – случайно вышло… Я не хотела тебя сдавать. Сама не заметила, как проболталась! С любым может случиться, что ты сразу начинаешь-то?..
Ничего не ответив, Динка просто покачала головой и вновь перевела виноватый взгляд на Макара.
– Ну, короче… я вроде как под домашним арестом. Не могу выходить никуда, кроме школы. И то не в одиночку, а только с Соней.
Макар страдальчески вздохнул и закатил глаза: какое-то крепостное
– Ну, тогда… можно, я тебя хотя бы п-провожу? – попросил он.
Динка растерянно и счастливо улыбнулась.
– Ну да, наверное… можно, – неуверенно произнесла она.
– Папа может из окна вас увидеть, – предупредила Соня Макара, скривившись так, словно у неё болел зуб.
– Боюсь, ему это не очень понравится, – поникнув, подтвердила и Динка.
– Ну и что? – пожал плечами Макар. – Я же п-просто провожу. Или любой парень в радиусе километра от тебя автоматически символизирует т-твоё грехопадение?
– Да нет, Макар, я серьёзно… – расстроенно сказала она, – тебе лучше и правда… не мелькать лишний раз возле нашего дома. Ты не знаешь папу, он… правда может очень сильно рассердиться.
– Хорошо, я не буду подходить близко к самому д-дому, – пообещал Макар со вздохом. – Но немножко-то пройтись вместе с т-тобой… можно? – он взял её за руку и переплёл их пальцы.
Соня изо всех сил постаралась сделать вид, что её ничуть не задело вот это его «с тобой», а не «с вами».
Динка вспыхнула от его прикосновения, опустила ресницы и робко сжала в ответ руку Макара.
– Можно… – ответила она и, подняв голову, встретилась глазами с Соней, после чего с вызовом твёрдо повторила, адресуя свой ответ больше сестре, чем Макару:
– Можно!
Соня, конечно, так и продолжала всю дорогу строить кислую мину, демонстрируя, как напрягает её навязчивый провожатый. Пару дней назад, помнится, она не имела ничего против общества Макара и даже предлагала ему зайти в гости на чай… Впрочем, может быть, он был несправедлив к ней – и отец там действительно был тираном и самодуром, просто в тот день его не оказалось дома. Макар не имел ни малейшего желания углубляться сейчас в эту тему – главным было то, что сейчас Динкины прохладные пальцы подрагивали в его ладони, и сама она то и дело искоса поглядывала на него, а он сам тоже исподтишка любовался её профилем и хотел, чтобы дорога до её дома никогда не заканчивалась. Всё получилось так стремительно, так… пронзительно-остро, что он сам ещё не до конца мог поверить в то, что они с Динкой наконец-то сблизились. Они целовались! При одном только воспоминании об этом Макар совершенно дурел и лишь крепче стискивал Динкину ладонь.
– А что, если я сам п-поговорю с твоим отцом? – предложил он вдруг.
Динка не на шутку напряглась.
– О чём? – нервно спросила она.
Соня тоже явно струхнула.
– Да просто… п-познакомимся, – неопределённо протянул Макар. – Чтобы он убедился, что у меня в отношении т-тебя нет каких-то… дурных намерений, – сумбурно пояснил он. – Мне, в общем-то, скрывать и стыдиться нечего. И ещё… со мной ты б-будешь в безопасности, я никому больше не п-позволю обидеть тебя, – докончил он неловко.
– Ты не понимаешь, – вздохнула Динка. – Папа беспокоится не о том, что кто-то может меня обидеть. Он просто… блюдёт мою нравственность, – брезгливо скривив губы, пояснила она. – Чтобы я больше не…
– Д-дурдом, – раздражённо выдохнул Макар.
Они остановились примерно в сотне метров от её дома. Динка тоскливо обернулась на родные окна, словно это были окна тюрьмы, и с сожалением взглянула
– Ну всё, мне пора. Завтра увидимся.
Завтра! Это же с ума можно было сойти, сколько ещё ждать до этого проклятого «завтра»!
Макар тоже покосился на окна Динкиного дома.
– А где т-твоя комната? – спросил он вдруг, вспомнив, как шевельнулись занавески в тот день, когда он провожал Соню.
Динка подтвердила его догадки:
– Вон та, наверху, окнами в сад.
Он прищурился, оценивая расстояние от земли до второго этажа. Пожалуй, если зацепиться за карниз или ветку ближайшего дерева, можно было бы попробовать…
– Ну, мне пора? – вопросительно повторила Динка, словно подсознательно ожидая, что он сейчас сгребёт её в охапку и никуда не отпустит.
Он действительно обнял её и приблизил свои губы к её маленькому розовому уху.
– Т-ты во сколько обычно ложишься спать?
– А почему ты спра… – начала было она, но он прижал палец к её губам, призывая говорить тише.
– Может быть… я п-приду к тебе в гости, чтобы п-пожелать спокойной ночи, – шепнул он и, предупреждая её протесты, заверил:
– Не волнуйся! Меня никто не заметит. Обещаю!
16
На тренировке в тот день Макар действительно летал – в прямом смысле слова. Ему казалось, что за спиной у него и в самом деле выросли крылья; он чувствовал себя совершенно бесстрашным и свободным в воздухе, на большой высоте. Все трюки легко выполнялись им с первого раза, будто бы совсем без усилий – флажки и бланжи, скольжение, перевороты, обрывы… 7
7
Флажки, бланжи, скольжение, перевороты, обрывы – элементы трюковой части воздушной гимнастики.
– Ты в хорошей форме, Макар, – одобрительно кивнула мать, которая традиционно присутствовала на тренировке сына, чтобы указать на недочёты, сделать замечания и дать ему ценный совет. – Не думаешь о сольном номере? По-моему, ты засиделся на вторых ролях, тебе пора возвращаться.
Макар и сам понимал, что пришло время громко заявить о себе в этом цирке – тем более, если они с матерью действительно планировали задержаться в Светлоградске надолго… Вот только будущий номер пока представлялся ему довольно смутно. Не хотелось выходить на манеж с чем-то старым, нужно было удивлять публику новизной!
– Д-думаю, конечно, – кивнул он, потирая ладони – кожа немного саднила, как всегда после работы на канате. – Пока не решил, на чём б-буду работать. Кордепарель или ремни… а может, п-полотна?
– Ты у меня уникум, – мать легонько коснулась губами его лба, – потому что одинаково круто работаешь на всех снарядах. Уверена, что бы ты в итоге ни выбрал, номер получится просто потрясающим.
– Спасибо, мам, – улыбнулся он.
У него и самого уже чесались руки поскорее начать обдумывать какие-нибудь необычные и сложные элементы будущего номера; Машков – директор цирка – изначально дал ему зелёный свет на самовыражение, сказав, что поддержит реквизитом и выделит место в программе. А ещё Макар обожал подбирать музыкальное сопровождение. В этот раз ему хотелось сделать номер под какую-нибудь романтическую и одновременно страстную песню… разумеется, которая ассоциировалась бы у него с Динкой. Хотя у него сейчас вообще практически всё с ней ассоциировалось, любая мелочь способна была вызвать воспоминания о ней.