Клоуны и Шекспир
Шрифт:
Глава восемнадцатая
Сеновал и прерванный обед
Естественно, что к Дамме они отправились все вместе.
– Цирковой фургончик можете поставить в нашем дворе, – предложил-разрешил Клаас. – В сарае найдётся местечко и для вашей лошадки. И для ослика. А, вот, собака и ягуар пусть ночуют в фургоне. Пёс может устроиться и под фургоном. Спальные места для людей? В доме имеется парочка. А для желающих будет предоставлен сеновал. Да и клетку с ягуаром, так и быть, можете туда же отнести. Только это, – недоверчиво покосился на Леонида. – Попрошу безо всяких глупостей!
– До свадьбы – ни-ни, – заверил Макаров. – Чтоб мне кузнечного
– Так ты – кузнец?
– Есть такое дело. Скрывать не буду. Причём, если говорить начистоту, не из последних.
– Это очень хорошо! – обрадовалась хозяйственная и приземлённая Сооткин. – В Дамме дельных кузнецов нет вовсе. Да и в Брюгге их можно пересчитать по пальцам. Хорошее дело, денежное. А кузню можно будет оборудовать в овчарне – всё равно, мы сейчас овец не держим. Место там хорошее, сухое. Только крышу надо немного подлатать, да новую дверь навесить….
– И подлатаем. И навесим, – широко улыбаясь, заверил Клаас. – А, когда планируете свадьбу?
– Э-э-э…. Пока не знаю, – обменявшись мимолётными взглядами с невестой (с невестой?), признался Лёнька. – Мы пока ещё не решили.
– Поздней осенью, – объявил Тиль. – Раньше, увы, не получится.
– Почему? – огорчилась Неле. – Так долго ждать…
– Нам с Ламме надо сладить одно неотложное и важное дело. Очень-очень надо…. Сперва посетим славный Брюссель. Потом ненадолго наведаемся в загадочную Испанию. А, вот, когда вернёмся, можно будет задуматься и о делах семейных.
– И это правильно, – неожиданно поддержала Сооткин. – Зачем спешить? Во-первых, разлука, она очень хорошо проверяет чувства. Пусть жених и невеста ещё раз хорошенько подумают. Всё взвесят. Супружество – дело серьёзное. К предсказаниям серебряной чаши и пепла, конечно, в нашей Фландрии принято относиться с неизменным уважением. Но, всё же…. Во-вторых, надо – в любом случае – дождаться, когда подлые премонстранты покинут Дамме. В-третьих, пусть у Нель отрастут волосы. Невеста с мальчишеской причёской? Невозможное и неслыханное дело! Неслыханное…. Инквизиторы тут же, ни на мгновенье не сомневаясь, обвинят в ереси и потащат на костёр. Кого, спрашиваете, обвинят и потащат? Да, всех. И юную трепетную невесту, и её стареньких родителей, и жениха-здоровяка, и всех его цирковых друзей, включая четвероногих…. В-четвёртых, у нас так и принято – играть свадьбы по поздней осени. Урожай уже собран и помещён в амбары. Сезонный забой скотины и птицы завершён. Коптильни пыхтят последними ароматными дымками. Приближается зима – время отдыха. Вернее, короткая зима – время короткого отдыха. Тем не менее, сезон весёлых фламандских свадеб…
Клаас и Сооткин забрались в фургон, чтобы показывать дорогу до дома и не мешать молодёжи. Иеф и Тит Шнуффий беззаботно трусили рядом с повозкой. А Макаров – бок о бок с мечтательной Неле – сосредоточенно шагал вслед за фургончиком.
Шагал и мысленно, практически беспрерывно, удивлялся: – «Что, собственно, происходит? Хрень какая-то, совершенно непонятная…. Часа три с половиной тому назад познакомился с симпатичной девицей. Поболтал с ней немного. Ну, нежную ладошку слегка потискал в своей. Перемигнулся пару-тройку раз. Не более того…. И? Уже считаюсь её официальным женихом. Даже невестины папенька и маменька не против предстоящего брака…. Бред бредовый! Разве так бывает, а? Получается, что бывает…. Самое интересное заключается в другом. Я почему-то не ощущаю от происходящего какого-либо душевного дискомфорта. То бишь, всяких там терзаний и сомнений. Наоборот, незримо присутствует необычайная лёгкость. Словно бы у меня на Душе – наверное, с самого рожденья – висел некий серый камень. А сейчас он, зараза холодная, куда-то пропал…».
– Что-то случилась? – встрепенулась девушка. – Почему, Ламме, ты всё молчишь и молчишь? Задумался о чём-то? О чём?
– Всё хорошо, моё нежное сердечко, – заверил Лёнька. – Всё просто замечательно. О чём я думаю? Конечно, о нас с тобой…. Ага, впереди показались какие-то строения, спрятавшиеся за полуразрушенной каменной стеной. Стена-то есть, а ворот нет…. Что это?
– Это он и есть, мой родной Дамме. Городская стена из камня? Она осталась ещё со старых Времён, когда местные графы и бароны любили повоевать друг с другом. А сейчас времена мирные. Это ещё покойный император Карл постарался, взяв-забрав все фламандские земли под свою тяжёлую длань. Вот, ворота и сняли – за полной ненадобностью…. Впрочем, отец говорит, что ворота всегда можно и обратно повесить. Если возникнет такая необходимость. Говорят, что в Восточных Нидерландах за городскими стенами (да и за воротами), следят по-прежнему. Почему? Опасаются нападений со стороны жадной Франции…
Городок оказался очень симпатичным, зелёным, уютным и живописным. Хотя, больше напоминал обыкновенную фламандскую деревушку – разнокалиберные дома и домишки, одинаковый некрашеный штакетник, разнообразные хозяйственные постройки, фруктовые деревья и кусты, свежий запах навоза. Ничего необычного и экстраординарного, короче говоря.
– Вот, это – городская ратуша, – увлечённо комментировала Неле. – А сейчас мы проходим по торговой площади. На ней проходят и суды Великой Инквизиции. Когда надо, из крайнего высокого амбара выносят судебный помост и ставят его вон под ту раскидистую старую липу. В амбаре хранится и плаха с топором. А также столбы и сухие дрова для костров, на которых сжигают еретиков…
– Что это за красивое и величественное здание по правую руку? – спросил Леонид. – Украшенное по полукруглому фасаду каменными фигурками разных Святых?
– Госпиталь Святого Жана. Его построили очень давно, в незапамятные Времена.
– А в честь кого поставлен этот помпезный бронзовый памятник, покрытый ярко-зелёной патиной?
– Какому-то доблестному фландрийскому барону. Имени его никто уже и не помнит за давностью лет…. Это – знаменитый трактирчик «Пьяный егерь». Говорят, что там подают самое лучшее пиво и самую ароматную колбасу в западной Фландрии…. Надо прибавить ходу. Заболтались мы. Фургончик скрылся за поворотом…
Сквозь далёкую туманную дымку проступили высокие шпили, тускло блестевшие в солнечных лучах.
– Там уже Брюгге, – сообщила девушка. – Самый высокий и красивый шпиль – Церковь Богоматери. В ней установлена очень красивая статуя, привезённая из самой Италии. Вон тот шпиль – старенькая Иерусалимская церковь. А этот – безымянная башня с курантами, расположенная на Центральной городской площади…. Раньше, когда я была ещё маленькой, мы с папой и мамой часто ходили в Брюгге на ярмарку. Я имею в виду, по праздникам. Теперь не ходим.
– Почему?
– Несколько лет назад в Брюгге обосновался епископ. А вместе с ним и целая куча инквизиторов. Им, подозрительным, лучше на глаза лишний раз не попадаться. От греха подальше. А ещё…
Неле испуганно замолчала и, вздрогнув всем телом, споткнулась – из ближайшего проулка неожиданно вышли два монаха-премонстранта. Те самые, утренние – чернявый и высоченный.
– Спокойно. Только не смотри на них, – не разжимая губ, прошипел Лёнька. – Идём по своим делам, как ни в чём не бывало. Всё будет хорошо, обещаю…