Клоуны и Шекспир
Шрифт:
Где-то вдали начала глухо куковать кукушка.
Сперва Леонид считал, а потом – на цифре «сто пятьдесят» – бросил. Мол: – «Зачем время терять? Люди, всё равно, столько не живут…».
Он бесцельно, размышляя о всяком и разном, бродил по полянке, переходя от одного земляного холмика к другому.
О чём – размышляя?
О любви и ненависти, о добре и зле, и, понятное дело, о бренности земного Бытия. Как и полагается – среди приличных людей…
– Странно, но на каждом втором холмике имеются полевые цветы, – пробормотал Лёнька. – То есть, они не растут, а лежат. Я имею в виду, где-то сорванные и принесённые сюда…. Значит, за могилами кто-то ухаживает? Кто? И почему, интересно, цветы лежат не на всех холмиках?
Вновь закаркала ворона – на сей раз часто, тревожно и рассерженно. Вскоре послышались громкие и заполошные хлопки крыльев. Над поляной промелькнула серая тень. Макаров, положив ладонь на рукоятку кинжала, насторожился.
– Кто ходит по местам запретным? – строго спросил, словно бы прокаркал, скрипучий хриплый голос. – Кто хочет накликать на свою голову гнев Чёрной колдуньи? Ужасный и праведный гнев? Прочь отсюда! Бегите, грешники! Прочь!
– Ага, конечно, – громко и презрительно усмехнулся Леонид. – Сейчас всё, блин, брошу и побегу, тоненько повизгивая от страха. Только сперва шнурки старательно поглажу, чтобы не спотыкаться на ходу…
– Чтобы не спотыкаться? – удивился голос. – Что ты себе позволяешь, грешник?
– Что хочу, то и позволяю. Покажись, бабушка. Не стесняйся.
– Бабушка?
– Это точно. Я немного разбираюсь в голосах.
– Разбирается он…
Из-за толстого ствола тополя вышла женщина средних лет – невысокая, светло-русая, простоволосая, в чёрном опрятном балахоне до самой земли.
– Ну, и какая я тебе, пузану, «бабушка»? – обиженно щурясь, спросила женщина. – Внучок, тоже мне, нашёлся.
– Ошибочка вышла. Был неправ, – повинился Макаров. – Голос всё. Трескучий и хриплый.
– Простыла немного. Вот, и хриплю.
– Бывает, конечно. Значит, ты и есть – Чёрная колдунья?
– Это точно. Смелый очень?
– Ну, не то, чтобы…. Колдуний и ведьм, по крайней мере, совершенно не боюсь. Кстати, тётенька. Тебя, часов, не – «Катлиной» кличут?
– Катлиной. Получается, что ты, здоровяк, можешь предсказывать? – в очередной раз удивилась женщина. – Умеешь заглядывать в Суть вещей и мироздания?
– Есть немного, – скромно потупился Лёнька. – А ты, действительно, колдунья? Чем докажешь? Например, сможешь угадать моё имя? Только не здешнее, а, пардон, настоящее?
– Тоже мне, загадка. Сейчас, подожди чуток…
Катлина, прожигая собеседника пристальным взглядом огромных угольно-чёрных глаз, принялась усиленно морщить лоб и беззвучно шевелить губами.
Через пару минут она, недоверчиво покачав головой, сообщила:
– Непростой ты, путник, человек. Ох, непростой…. Настоящий Путник. То есть, с большой буквы. Ладно, бывает…. Имя, говоришь? Тебя зовут – «Макаров». Правильно?
– Верно, тётенька. Ты – настоящая Колдунья, тоже с большой буквы…. А, кто спит в фургончике?
– Девушка с белыми-белыми волосами. Чистая, светлая и тихая. Твоя будущая жена и мать твоих шестерых детишек. В Будущем, понятное дело. В этом Мире, а, возможно, что и в другом…. Удивлён? Хочешь, Путник, расскажу о твоём скучном Прошлом?
– Зачем? – непонимающе передёрнул плечами Леонид. – Я о нём и так всё знаю. Скучное, согласен…. Вот, если бы ты рассказала о Будущем…
– Хорошо, поведаю, – приветливо улыбнулась женщина. – О каком Будущем ты хотел бы узнать? О завтрашнем дне? Или же о том, что случится через год?
– Ну…. Мне и то, и другое интересно.
– Так не пойдёт. Извини. Выбирай только одно.
– Даже не знаю…, – задумался Макаров. – Ладно, Чёрная колдунья, излагай про события будущего года. Это – с точки зрения стратегического маркетинга – гораздо актуальнее.
– Стратег хренов. Ладно, слушай…. Вижу Четырёх. Двое из них – Светлые. Ещё двое – Тёмные. Один Светлый плывёт (то есть, идёт), по морю. Старенький, но ещё ходкий фрегат, за которым едва поспевают два пузатых брига. Дует сильный норд-ост, поэтому поднята только одна треть парусов. Светлый стоит на капитанском мостике, за штурвалом. Рядом с ним находится ещё кто-то. Кто – конкретно? Не разобрать. Лица не вижу. Ясно только одно: этот «кто-то» очень дорог Светлому. Погоди, их, кажется, трое…. Ага, так и есть. Капитан фрегата и беременная рыжеволосая женщина. То бишь, трое и есть…. Второй Светлый. Странный такой господин. Днём ходит в шелках и бархате, а по вечерам, втайне ото всех, стучит кузнечным молотом. То есть, в тайне почти ото всех. Кроме одной светловолосой женщины, тоже беременной. Причём, двойней. Ну-ну…. Теперь – Тёмные. Первый лежит неподвижно, как трухлявое бревно в лесу. Лежит и надсадно икает. Силится что-то сказать, но, увы, не может. Не получается у него, сколько не старается…. Второй Тёмный. Огромная эскадра подплывает к незнакомому берегу. Многопалубные галеоны, многопушечные фрегаты, бриги, что-то там ещё. Извини, Путник, не сильна я в названьях этих морских судов…. Итак, далёкий берег. Черные горные пики, сёдла перевалов, украшенные белоснежными шапками снегов. Весёлые светло-зелёные долины, на которых пасутся рогатые парнокопытные животные. Между животными бегают длинноногие птицы. Их потом будут называть – «страусами»…. Второй Тёмный, стоя на капитанском мостике, тревожно вглядывается в берег. На низких перилах, ограждающих мостик, сидит шустрая молоденькая мартышка. В голове Тёмного неожиданно пробегает мысль, окончательно портящая ему настроение. Он, вне себя от гнева, вытаскивает из нарядных ножен длинную шпагу и протыкает безвинную мартышку насквозь. Бедный зверёк, корчась в предсмертных муках, отчаянно визжит. Тёмный радостно смеётся…. Вот, и всё, Путник. Как тебе – такое предсказанье?
– Нормальное. Спасибо, Катлина, – вежливо поблагодарил Лёнька. – Конечно, слегка непонятное. Но, ничего. Обязательно разберусь. Чай, не первый год живу на белом Свете…. А, почему на одних могилах лежат полевые цветы, а на других холмиках их нет?
– Ничего хитрого. Каждому – да по заслугам его…
Громко зазвонил колокол. Макаров машинально, на несколько секунд, обернулся в ту сторону.
Когда же он вернул голову на прежнее место, то никого уже не увидел. Никого…. Только траву, кусты и деревья. Да на верхушке одной из высоченных берёз сидела чёрная ворона.
– Понятное и знакомое дело, – вздохнув, резюмировал Лёнька. – Колдунья, блин. Не отнять и не прибавить…. Шестеро детишек? Нормальный вариант. Но, почему Катлина заговорила о «другом Мире»? О каком? Утешила, что называется…
Глава двадцатая
Суд – скорый и неправедный
Колокол всё звонил и звонил – настойчиво, самоуверенно, монотонно и противно.
– Что такое? – из фургона высунулась заспанная мордашка Неле. – Суд начинается?
– Ты очень миленькая, славная и симпатичная, – восторженно покачав головой, сообщил Лёнька. – Словно яркая звёздочка на ночном небе. Третья звезда из ковша Большой Медведицы. Если, понятное дело, считать с запада на восток…. Суд? Не переживай, родная.
– А, если отца приговорят к лютой смерти?
– Наверняка, приговорят. Что из того? Вытащим, отстоим, спасём, выкрадем. Сомневаешься, будущая счастливая мать шестерых маленьких Гудзаков?
– Нет, не сомневаюсь, – робко улыбнулась девушка. – Ты, Ламме, мужчина серьёзный и надёжный. Я тебе верю…. Подожди. У нас с тобой будет шестеро детишек? Кто тебе сказал об этом?