Клуб «Дикая охота»
Шрифт:
– И, что, Инна Сергеевна, мы можем это позволить? Это не ухудшит состояния пострадавшей? – Главврач посмотрел на часы.
Подумав, Инна Сергеевка пририсовала к глазу большую швейную иглу, до половины вонзившуюся в зрачок.
– Мне кажется, стоит попробовать. Может свидание с родственником хотя бы снизит уровень дезориентации девочки.
– Хорошо. – Главврач вновь глянул на часы и встал. – Поступайте, как считаете нужным. В конце концов, вы, Инна Сергеевна, у нас зав отделением.
Превратив слезу в каплю крови, Инна Сергеевна закончила рисунок и вышла из кабинета, оставив главврача, в недоумении рассматривающего её творение.
2
Антон не мог сидеть долго. Он периодически вскакивал со стула и принимался ходить по коридору. Он снова, кадр за кадром мысленно просматривал события того вечера, и волны ярости захлёстывали его. Он задыхался. Лицо краснело. Трещали скулы. Антон готов был рвать эту тварь на куски, но понимал, что ничего не может сделать. И тогда приходило опустошение, кулаки разжимались, и он вновь садился на, выкрашенный белым, стул.
Всё в этой поликлинике, включая пол и мебель, было выкрашено в белый цвет. Пахло медикаментами и хлоркой. Широкие окна, занавешенные прозрачным белым тюлем, пропускали внутрь много света. Всё сияло чистотой.
Дверь в кабинете главврача поликлиники отворилась и появилась заведующая отделением, в которое поместили Иру.
– Идёмте со мной. – Произнесла она, не гладя на Антона. – Он разрешил.
Её каблуки застучали по деревянному полу.
У двери в палату их встретила медсестра – совсем молодая девушка, одетая, так же как Инна Сергеевна в белый халат и белую шапочку. Она приложила палец ко рту.
– Больная только, что заснула.
– Придётся немного подождать. – Инна Сергеевна бросила короткий взгляд на Антона. – Зайдём ко мне. Пока ваша сестра спит, я задам вам пару вопросов. Это не будет долго.
Кабинет был небольшим. Ничего лишнего. Стол, на столе компьютерный монитор и клавиатура, несколько стульев у стены, сейф, стеллаж, уставленный разноцветными папками.
– Садитесь. – Она указала рукой на стулья. – Я даже не знаю, как начать.
– Что, так всё плохо? – Антон смотрел в пол, упершись локтями в колени. – А я хотел забрать её домой.
– Придётся подождать. – Инна Сергеевна приподняла правую бровь. – Ваша сестра была эмоциональным, чувствительным подростком. Так?
– Да. Она принимала всё близко к сердцу. С виду спокойная, а на самом деле…. Очень любит Есенина. Бывало и расплачется. Стихи пишет. Остро чувствует ложь. Всё чувствует.
– Вот. Это в основном и является причиной её неопределённого состояния.
– А в чём дело-то? – Антон сдвинул брови.
– Я не буду вдаваться в тонкости психиатрии, и скажу так. В физическом плане её здоровью не угрожает ничего. Но психическое состояние очень неустойчиво. Она не понимает, где находится. Состояние резко меняется от границы к границе. Потому о выписке пока речь вообще не заводите. Я уже и так достаточно рискую, разрешая вам, увидится с ней. Но я надеюсь, что увидев вас, она хотя бы обретёт чувство реальности.
Антон кивнул.
– Хорошо, – Заключила Инна Сергеевна. – Теперь второе. Когда войдёте в палату, остановитесь у двери и стойте, пока она вас не заметит сама. Ни в коем случае не заговаривайте с ней.
– Что стоять столбом и молчать?
– Да, стоять и молчать. – Инна Сергеевна вновь приподняла бровь. – Потому, что я не знаю, какую реакцию вызовет у неё звук мужского голоса. Всё может кончиться очень печально.
– Хорошо. Я понял.
Инна Сергеевна внимательно всмотрелась в глаза Антона:
– Я надеюсь на вас, молодой человек и обязана предупредить, что в противном случае вы её долго не увидите.
– Я всё понял.
Она нажала скрытую под крышкой стола кнопку звонка. Распахнулась дверь и медсестра сообщила, что больная проснулась и к ней можно войти.
То, что увидел Антон, не было его сестрой, тем весёлым Журавликом с голубыми глазами. Это больше походило на грейпфрут, сердцевину которого грубо вычерпали ложками, а кожуру смяли и выбросили за ненадобностью в мусорное ведро. Она сидела на кровати, облокотившись на подушки, укрытая простынями до пояса.
Из-под вскинутых бровей, смотрели два широко открытых серо-водянистых глаза, окружённые почти чёрными кругами. Губы из розовых, стали бледно-фиолетовыми. Нижняя губа подрагивала на каждом вдохе. Тусклые неживые волосы слиплись в пряди. Лицо покрывала морщинистая старушечья кожа. Из Иры будто высосали жизнь, оставив одну использованную оболочку. Белая рубашка скрывала приподнятые в напряжении острые плечи.
Антон стоял и молча смотрел на сестру. В полной тишине он улавливал только тихое дыхание заведующей отделением у себя за спиной.
Прошло около двух минут – ничего не менялось.
Но вот послышался вздох. Ещё один. Правое веко сестры двинулось. Шевельнулась бровь. Из правого глаза через всю щёку прокатилась слезинка. Ещё одна скатилась по левой щеке и осталась каплей на подбородке. Брови опустились, и между ними появилась тонкая складка. Она медленно вдохнула и шумно выдохнула, будто очнувшись после долгого сна. Её плечи опали. Губы шевельнулись, до Антона издалека донёсся тихий скрипучий голос:
– Здравствуй, братик.
Первым желанием Антона, было плюнуть на запрет заведующей и бросится к сестре, но Инна Сергеевна, видимо предвидя это, взяла его сзади за рукав куртки и слегка потянула на себя. Антон остался стоять.
– Ты зайди позже, Антон, – На этот раз голос зазвучал твёрже и громче. – Я сегодня плохо выгляжу.
Она моргнула, закинула голову назад и слёзы ручьями потекли по её впалым щекам.
Инна Сергеевна сильнее потянула за рукав и Антон, не произнеся ни слова, вышел из палаты. Вызвав в палату медсестру и проводив Антона до выхода, она вернулась в кабинет и сняла телефонную трубку.