Клуб для избранных
Шрифт:
— Неужели вы доктор? — не поверила миссис Уотсон.
— В общем, да. Стажеры — те же врачи.
— Я знаю, дорогая. Дело не в должности, а в возрасте. Вы выглядите слишком молодо! За прошедший год, скитаясь по больницам, я выучила всю вашу иерархию. Мне даже известно, что теперь вас надо называть О-1.
Лесли улыбнулась. Миссис Уотсон не погрешила против истины — с недавних пор термин «стажер» был официально отменен. Теперь все они именовались ординаторами — О-1 (бывшие стажеры), О-2 (те, кто, как Марк, работал второй год) и так далее. Однако обязанности остались прежними, как и трудности, сопутствующие стажировке.
—
Несмотря на неизлечимую болезнь, миссис Уотсон казалась воплощением здоровья. Она надеялась повторить, а то и превзойти рекорд своих родителей: оба они скончались в девяносто с лишним, до последнего дня сохраняя ясный ум, отличный слух и острое зрение.
К сожалению, это впечатление улетучилось, как только Джин Уотсон распахнула халат. Взору Лесли предстало истощенное морщинистое женское тело без одной груди, там и сям покрытое синяками — из-за низкого содержания тромбоцитов кровь утратила способность к свертыванию.
— Жутко выгляжу, да? — спросила больная и подмигнула. Лесли попыталась улыбнуться в ответ, но сознание того, что в этой мертвенной оболочке обитает добрый дух симпатичной жизнерадостной женщины, сковал ей губы.
В последующие несколько недель, наблюдая за тем, как умирает тело Джин Уотсон, несмотря на химиотерапию, плазмофорез, введение красных и белых кровяных телец и тромбоцитов, Лесли воочию убедилась, что значит, когда душа — живая, жизнелюбивая — не желает примириться со смертью. Она проводила долгие часы у постели Джин, каждый день пытаясь нащупать вену для вливаний. Это было нелегко: истонченные сосуды сопротивлялись игле, доставляя пациентке неимоверные страдания. Но Джин держалась молодцом и даже старалась подбодрить юную стажерку.
Они много разговаривали, в основном о жизни.
— Жаль, что у меня нет дочери, — как-то посетовала миссис Уотсон.
— Зато у вас прекрасные сыновья, — возразила Лесли.
— Ну да, целых пятеро! А девчонки ни одной, — рассмеялась Джин.
Лесли познакомилась со всем семейством. Молодые Уотсоны были такими же рыжими и веснушчатыми, как их мать, и так же весело улыбались. Глядя на них, Лесли почему-то вообразила, что и глава семейства должен быть рыжим.
Однако мистер Уотсон оказался курчавым брюнетом с черными глазами. Возможно, у его рыжих сыновей когда-нибудь родятся такие же темноволосые девочки и мальчики — внуки, которых не суждено увидеть миссис Уотсон.
Карл Уотсон вместе с «мальчиками» — так их любовно именовали родители — появлялись в больнице ежедневно. В эти часы из-за двери палаты доносились звонкий женский смех и целый хор басовитых мужских голосов.
Глядя на Уотсонов, Лесли вспоминала родителей. Раньше она звонила в Сиэтл раз в неделю, теперь иногда дважды, а то и трижды. Было приятно слышать родные голоса, добродушное подтрунивание отца и заботливые советы матери.
Уотсоны напоминали Лесли ее собственную семью, только той не коснулась беда. Пока, суеверно добавляла Лесли, не зная, долго ли продлится это счастье. Ведь Уотсоны тоже ни
Счастье. Везение. Судьба...
Марк повертел в руках конверт. Его имя и адрес были вписаны от руки, а обратный адрес — «Театр «Юнион-сквер» — напечатан типографским способом. Судя по почерку, письмо было от Кэтлин. Марк нетерпеливо разорвал конверт. Кэтлин уехала полтора месяца назад. Ему же казалось, что прошла вечность.
Письмо и в самом деле оказалось от нее, вернее — короткая записка, два билета и приглашение на генеральную репетицию. В записке Кэтлин предлагала Марку самому решить, идти ли ему в театр, а в конце добавляла: «Жду не дождусь твоего дня рождения. Пока! Кэтлин».
Задорная манера письма заставила Марка вспомнить автора, хотя вряд ли он нуждался в подобном напоминании. Он думал о Кэтлин каждую минуту, скучал по ней, хотел ее. И в то же время понимал, что она была права — им надо немного побыть вдали друг от друга.
На Марка навалилось столько проблем, что решить все сразу ему оказалось не под силу. Поэтому он решил сосредоточиться на одной — разобраться в своих чувствах, связанных с разводом. По поводу разрыва с Дженет он испытывал лишь печаль и сожаление. Вернуться, начать все сначала — такой мысли даже не возникало. Собственно, и возвращаться было некуда. Их любовь стала прошлым и теперь существовала только в их сознании да в истекающих болью сердцах.
Союз Марка и Дженет распался, но надо было жить дальше — извлечь уроки из прошлого и постараться не повторить прежних ошибок. Одну ошибку он уже допустил, но, к счастью, Кэтлин вовремя на нее указала.
Существовала опасность и других ошибок — тех, которые он не заметит сам и на которые не обратит внимания Кэтлин. Не обратит, пока, как и в случае с Дженет, не станет слишком поздно.
Марк чувствовал, что риск совершить подобную ошибку остается, и не в последнюю очередь потому, что имеется еще одна проблема. Огромная нерешенная проблема его жизни, о которой догадалась Дженет и существование которой он яростно отрицал.
Только теперь, проводя долгие ночи в одиночестве и размышлениях, он понял, что Дженет была права. Ему не нравилось быть врачом. Эту профессию выбрал для него отец, этого ждали от Марка окружающие. К тому же он всегда стремился стать самым лучшим...
Но в действительности Марку не нравилась медицина. Более того, как верно выразилась Дженет, он ее ненавидел.
Что же теперь делать? На этот вопрос у него не было ответа. Принять решение сейчас, когда он с головой погрузился в работу, было непросто. Но может быть, со временем он сумеет найти выход.
Пока не нашел. А из-за этого один брак уже окончился неудачей.
Взглянув на приглашение и сверившись с календарем, Марк понял, что не сумеет побывать на генеральной репетиции — на этот день выпадает его дежурство. Значит, он будет свободен в день премьеры.
Марк повертел в руках билеты. Два. «Ох уж эта Кэтлин! — подумал он улыбаясь. — Напоминает, что я должен развлекаться...»
Она и в этом оказалась права. После отъезда подруги Марк, памятуя ее просьбу, перестал игнорировать женские авансы, щедро раздаваемые ему с того дня, как он снял обручальное кольцо.