Клуб интеллигентов
Шрифт:
— Гадюка! Убивец! Взбесился он, что ли? — не выдержали любители футбола и один за другим потихоньку, поджав хвосты, шмыгнули за дверь. Остались лишь те, которые предчувствовали, что их изберут в президиум.
— Все-таки надо иметь совесть, — шепталась более сдержанная часть публики.
— А он не виноват. Ему такой список подсунули.
— Так ведь он, жаба, рассказывает все по памяти. Подхалимничает, сукин сын. Глянь, сию минуту станет перечислять, что Дельча ест, что пьяным на работу не ходит, милицию не бьет, на кухне активно помогает жене.
— А где достать краску
— Вот откормится, пеструхой и будет.
— А какая тебе больше нравится — буро-пестрая или черно-пестрая?
— Не задавай ему вопросов! Он и так за пятилетку не кончит.
Смирные, постоянные участники собраний и заседаний были достаточно закалены и не обращали внимания ни на оратора, ни на замечания товарищей. Одни пришли сюда с портативными подушечками и уютно отдыхали, другие, более активные, играли в карты, домино, читали прессу, рассказывали анекдоты, некоторые даже потягивали из горлышка, курили, женщины вязали.
Когда Макамаушис объявил третьего кандидата в президиум, зал катастрофически поредел — футбольный матч начался. Возникла опасность, что не хватит людей для президиума.
— Дорогие товарищи, — несколько испугавшись, сказал Макамаушис. — Прошу не расходиться, так как по избрании президиума тотчас начнем конференцию... Читаю дальше — четвертый: товарищ Тапинас из Блаузджяй...
А в зале люди так и таяли — конференция могла сорваться не начавшись.
Но в это время неизвестно откуда послышался жуткий вой, рев, страшное мычание — словно в зоологическом саду перед землетрясением. Потом грянули аплодисменты.
— Разрешите ваши аплодисменты считать... — не поднимая головы, довольный, заявил Макамаушис и стал дальше предлагать кандидатуры.
— Удар по воротам! Гол! Простите, удар пришелся в перекладину. Штрафной, — снова послышалось в зале.
Все устремили взгляд на Дишлюса, который под полой прятал транзисторный приемник. Комбинатчики моментально осадили владельца аппарата, толкнули его — пусти громче!
— ...Мячом овладел Глодянис. Передал Калединскасу, простите, защитнику гостей... номер... Сейчас поглядим, какой его номер. Ага. Под шестым номером играет игрок гостей... Но вот судья что-то показывает. Аут. Вбрасывают соперники «Жальгириса». Нарушение! Посмотрим, кто провинился. Ах, так! Бьет нападающий гостей... номер... сейчас посмотрим, какой его номер... Удар! Угловой у ворот «Жальгириса», виноват, у ворот противника...
Поскольку биографии других кандидатов в президиум не были столь богатыми и впечатляющими, то к началу второго тайма Макамаушис подошел уже к середине списка:
— Девятый. Это всем нам хорошо известный Лаймонас Шлапинас, усовершенствователь зубочисток, встроивший в другой конец зубочистки губной карандаш и салфетку. Его изобретение дало предприятию...
— Гол! Ура! Ууу! Ооо! Фьюю-фьюю! — завыл, заржал, загудел стадион.
Спортивный комментатор молчал — не пришел в себя от впечатления или не заметил, в чьи ворота попал мяч. А может быть, ждал знака судьи. Оказывается, был офсайд, и вой, свист разочарования, объявляющий смертный приговор судье, пронизал воздух.
— Я понимаю, товарищ Шлапинас
— Я думаю, никто не будет возражать, если мы предложим и кандидатуру контролера товарища Думпле, без передышки борющегося за качество изделий, против все еще встречающегося брака. Именно благодаря данному товарищу на предприятии успешно внедряется в жизнь призыв: «Пусть лучше ломаются зубы, но не зубочистки!» святая правда, товарищи... Кроме того, его брат работает в тресте, откуда мы получаем материалы.
— Не мешай, черт подери! — вдруг закричал какой-то болельщик, из-за бормотания Макамаушиса прослушавший результат.
Однако Макамаушис, видно, не расслышал.
— Тринадцатый. Объявляю тринадцатого. Трамбамбицкас Раймондас!
— Молись за нас! — запел совсем не набожный голос, но его и оратора заглушил завывающий гудящий аппарат. В зале бушевал ураган голосов. Дело в том, что в ворота влетела половина команды, вратаря выкинули на середину поля и был бы гарантированный гол, но, к сожалению, в это время нападающие хватились мяча, который кто-то отобрал у вратаря и пробил в публику. Энтузиазму зрителей не было конца.
— Тейсутис Бульдозерис! Окончил курсы по спецзакройке-пошиву, поэт, опубликовал в стенгазете стихи: «Остерегайтесь гриппа!» и «Уничтожение мух — долг всей общественности».
А стадион визжал, пищал, трещал, грохотал, гремел беспрестанно. Если бы в это мгновение взорвалась бомба, никто бы и не услышал. Хозяева поля все время атаковали и только по ошибке десять раз не попали в ворота.
До Макамаушиса также дошли завывания транзистора. Он умолк на полуслове, прислушался, пытаясь понять, откуда доносится дикий крик, где бушует стихия. Наконец увидел — Дишлис полой прикрывал приемник.
Оратор минутку рассеянно слушал, потом вытянул шею, повернул к залу ухо и приложил к нему ладонь...
— Какой результат? — тихо, боясь заглушить голос комментатора, спросил он.
Никто ему не ответил. Все трепетали от напряжения — «Жальгирис» приближался к воротам гостей.
— Результат — ноль ноль, — сонно сообщили со стадиона.
Макамаушиса разбудил проснувшийся председательствующий.
— Вы закончили, товарищ Макамаушис? Да? Теперь, товарищи, нам остается избрать рабочий секретариат, и можем приступить к повестке дня. Слово для предложения имеет...
— О господи, пожалей нас!..
— Святая дева Мария...
— Молись за нас...
— Разрази их гром!
Председательствующий поднял глаза и остолбенел: в зале было пусто — осталось лишь несколько человек с портативными подушечками. Второй тайм закончился, и Дишлис, уходя, унес с собой транзистор.
ВСЕ МЫ ЛЮДИ, ВСЕ МЫ ЧЕЛОВЕКИ...