Клуб избранных

Овчаренко Александр

Несколько лет назад Султан Рашитович привёз его из деловой поездки в Ташкент, и с тех пор Саид не отходил от него ни на минуту. Он даже ночевал в комнате, которая находилась рядом со спальней кандидата в президенты.

Был Саид классным программистом и полиглотом. Он спокойно мог изъясняться на русском, английском узбекском, арабском и фарси, а ещё Саид был прирождённым молчуном и умел хранить тайны. Ни у кого и не возникало мысли обратиться к Саиду с какой-либо просьбой. Человек, рискнувший сделать это, по крайней мере, попал бы в неловкое положение. На любой вопрос, если он не исходил из уст Султана Рашитовича, молодой человек только

улыбался, послушно кивал выбритой до блеска головой, и молчал. Можно было повторить вопрос дважды, трижды – его реакция была бы той же. Когда проситель, махнув рукой, уходил, Саид кланялся ему вслед и, поблёскивая чёрными, как маслины глазами, торопливо шёл по своим делам.

Его можно было принять за слабоумного, и многие из окружения Магомета так и считали, если не видели Саида в деле. Однажды Магомет присутствовал на переговорах с гостями из одной ближневосточной страны. Отец взял Саида с собой в качестве переводчика. Никогда раньше Магомет не видел, чтобы кто-то так быстро и профессионально переводил с узбекского языка на арабский, с арабского на русский, а потом легко переходил на английский.

Когда на переговорах возникла необходимость подтвердить перевод денег в один из швейцарских банков, Саид по знаку хозяина быстро раскрыл ноутбук, с которым никогда не расставался, вышел в интернет и легко нашёл нужный сайт.

Магомета тогда поразила мгновенная перемена облика Саида: из придурковатого улыбчивого парнишки он превратился в ловкого и уверенного в себе мужчину. На его полных губах заиграла презрительная усмешка, а чёрные, как маслины, глаза сузились и недобро поблёскивали. Его длинные и тонкие, как у пианиста, пальцы метались по клавиатуре, и казалось, жили своей, неведомой для хозяина жизнью.

Когда Саид закончил работу, на его лице опять заиграла глуповатая улыбка, и он услужливо, с полупоклоном, развернул экран ноутбука хозяину. Все знали, что хозяин доверяет Саиду если не всё, то большинство своих секретов, и поэтому, чтобы не попасть под подозрение в шпионаже, старались с Саидом не общаться.

Магомет подозревал, что отец приставил к нему своего чудо-секретаря не просто так. Вероятно, учитывая его неопытность, отец пытался его страховать, но делал это тонко, чтобы не ранить самолюбие Магомета.

Как-то находясь в очередной агитационной поездке, Магомет потратил весь день на встречи и уговоры представителей родовых тейпов, которые ещё не решили, какому кандидату в президенты отдать предпочтение. Вечером, устав от разговоров и рукопожатий Магомет отдыхал в одной из комнат огромного даже по восточным меркам дома бывшего главы района, а ныне полевого командира, взявшего под свой контроль территорию, равную среднему европейскому городу. Удобно устроившись на подушках, Магомет с нескрываемым наслаждением покуривал заботливо предоставленный хозяином дома кальян. Саид находился в этой же комнате, устроившись на ковре с любимым ноутбуком.

– Саид! – задумчиво позвал Мадуев, выпуская очередной клуб ароматного дыма.

– Да, господин! – с готовностью откликнулся молодой человек.

– Не зови меня господином! Какой я тебе господин! – по-русски возмутился Магомет. В душе он оставался советским человеком и обращение «господин» ему претило.

– Как угодно, уважаемый! – также по-русски, без акцента, ответил Саид.

– Ответь мне, Саид! Вот ты знаешь несколько языков, грамотно обращаешься с компьютером, я видел, ты можешь писать по-арабски и разбираешься в бухгалтерии. Где

ты учился, Саид?

– Ещё, уважаемый Магомет, я могу читать и писать по-узбекски и по-английски, а также неплохо знаю латынь.

– А латынь тебе зачем?

– Ещё до встречи с Вашим уважаемым отцом, да продлит Аллах его годы, я изучал старинные манускрипты.

– Для чего? Что ты искал в пыльных архивах?

– Истину, уважаемый! Каждый человек стремится если не познать, то хотя бы приблизиться к истине.

– Так где же ты учился, охотник за тайнами мироздания? – по-узбекски обратился к нему Мадуев.

– Жизнь хороший учитель, уважаемый! Надо уметь извлекать из её уроков пользу, – легко, без каких-либо усилий, Саид перешёл на узбекский язык.

– И в чём же сокрыта истина? Во имя чего ты живёшь? Чтобы рабски угождать мне и моему отцу? Тебе не надоело валять дурака? – разволновавшись, Магомет вновь перешёл на русский.

Саид ответил не сразу: закрыв крышку ноутбука и сцепив пальцы рук, он впервые взглянул Магомету прямо в глаза.

– Вы считаете мою верность и моё постоянство проявлением рабства? Верность не может быть рабской. Она либо есть, либо её нет, как не может быть осетрины второй свежести!

– Причём здесь осетрина?

– Это из Булгакова, «Мастер и Маргарита». Читали? – теперь Саид говорил, как стопроцентный европеец, что раздражало Магомета ещё больше, чем показная покорность. Он раздражённо пыхнул кальяном и промолчал.

– Простите, я не хотел Вас обидеть! – извинился Саид, заметив недовольство Мадуева.

Помолчали.

– Наверное, Вы правы, уважаемый Магомет. Рано или поздно этот разговор между нами должен был состояться, – продолжил Саид, глядя в лицо Мадуеву. Теперь перед Мадуевым сидел не придурковатый служка, а образованный и уверенный в себе собеседник. Мадуев вновь поразился перемене в облике секретаря: в его позе, интонации голоса, даже в неспешном движении рук, которым он сопровождал свою речь, чувствовалось скрытое превосходство.

– На каком языке, уважаемый Магомет, Вы хотели бы продолжить нашу беседу? – улыбнулся Саид.

Магомет промолчал. Он с удивлением понял, что теперь инициатива полностью перешла Саиду, и не знал, как на это реагировать.

– Наверное, я не ошибусь, если предположу, что на русском Вам будет вести разговор удобней, ведь Вы долго жили в России, учились в военном училище и общались с сослуживцами исключительно на русском языке.

– Ты знаешь и это? Что ещё тебе обо мне известно?

– Не так много, как хотелось бы. Я взломал код Министерства обороны и разыскал в архиве Ваше личное дело. Так что Ваша короткая военная карьера и послужные характеристики мне хорошо известны.

– Ты изучал меня? Зачем?

– Буду с Вами откровенен: мне не всё равно, кто станет у кормила Власти. Ваш отец сказал правду: Вы – потенциальный претендент на президентское кресло, в случае смерти отца.

– Значит, только в случае смерти! А вопрос об отставке не рассматривается?

– Это Восток! – усмехнулся Саид. – Здесь не принято добровольно уходить с поста. Смена власти происходит только в случае смерти правителя или его свержения. Ваш отец опытный политик, и не допустит мятежа. Остаётся только достойная смерть в окружении многочисленных подданных и домочадцев, но, будем надеяться, что до этого грустного события ещё очень далеко. Султан Рашитович скоро станет президентом. По моим расчётам, его шансы равны пятидесяти трём процентам, и тогда…