Клуб избранных
Шрифт:
– Это ведь в Казань-граде! Зачем так далеко? Отец мог бы прикупить парочку небольших заводиков в Чечне. Это гораздо ближе и проще.
– Не проще! Тарский нефтеперерабатывающий завод – крупное современное предприятие, оснащённое высокотехничным оборудованием, дающее стабильный многомиллионный доход. Вкладываться в предприятия на территории Чеченской республики неразумно по двум причинам: во-первых – нестабильная политическая ситуация, осложнённая боевыми перманентными действиями сепаратистов, и, во-вторых, местные заводы оснащены устаревшим, зачастую самодельным оборудованием. Поэтому качество продукции по сравнению с тарским бензином очень низкое. Да и объёмы переработки не идут ни в какое сравнение. Политическая ситуация в Тарской республике сейчас, как никогда, способствует реализации замыслов вашего отца.
– Это каким же образом?
– Республика ввергнута в политический коллапс: в авиационной катастрофе погиб президент, большая часть его аппарата, а также несколько ключевых министров. Образно говоря, стадо осталось без пастуха! В республике идёт открытый передел собственности, и даже Москва ничего с этим поделать не может.
– Авиационная катастрофа – это, надеюсь, не те самые организационные мероприятия, о которых ты сейчас упоминал.
– Нет, авиационная катастрофа – не наших рук дело, – усмехнувшись, заверил Магомета секретарь. – В этом деле замешана третья сила: кто именно, мы не знаем, но чувствуется рука опытного игрока.
– Как получилось, что взорван именно тот самолёт, на котором должен был лететь я? Или это простое совпадение?
– Вряд ли это совпадение! Заказ билетов был произведён по компьютеру лично мной. Специалистам не составило бы труда перехватить эту информацию. Подтверждение о номере рейса и времени вылета я также получил по сети. Это может означать, что террористы точно знали, что сын кандидата в президенты полетит именно этим рейсом. Повторяю – это только моё предположение.
Магомет раздражённо кинул в старинную китайскую вазу потухший окурок, сорвал с шеи модный галстук и устало опустился в кресло. Какое-то время мужчины молчали.
– Скажите, господин секретарь, а основы оперативной деятельности Вы тоже познавали в процессе изучения древних фолиантов? – с нескрываемой иронией в голосе спросил Магомет.
– Мой дед говорил: «Не пожалей кусочек лаваша, и враг твоего врага станет тебе другом!» – туманно ответил секретарь, опустив глаза.
«Судя по оперативному размаху мероприятия, дело одним лавашем не обошлось», – подумал Магомет, но вслух ничего не сказал.
Нервное напряжение спало, и Магомет почувствовал, как его неудержимо стало клонить в сон. Секретарь неслышно вышел из комнаты и Магомет прямо в костюме упал на широкую тахту, покрытую пёстрой ковровой накидкой.
Он спал, и ему снилось, что справа от него лежит Каторжина, а слева – симпатичная юная узбечка из аэропорта, абсолютно голая, но почему-то в бело-голубой пилотке. Магомет чувствует над ухом жаркое дыхание Каторжины, но ему хочется прикоснуться к молодой девушке.
– Нельзя! – улыбается обнажённая красавица, уклоняясь от объятий Магомета. – Никак нельзя! Ваш билет аннулирован! – жарко шепчет она и в то же время манит его за собой.
– Не уходи! – просит Катаржина и тянет его к себе.
В это время из бело-голубого тумана появилась дама в старинном сиреневом платье, с вуалью на лице.
– Брысь! – сказала вполголоса дама, и девушки исчезли.
– Тебе сегодня повезло! – сказала незнакомка Магомету красивым сильным голосом. – Мало кому удаётся избежать встречи со мной. Будем считать, что имел место тот редкий случай, который уготован Провидением. В жизни у тебя будет много головокружительных событий, но помни: главная встреча у тебя впереди.
– Встреча с кем? – не своим голосом спросил Магомет, ощущая всем телом неземной холод, исходящий от Сиреневой дамы.
– Со мной! – усмехнулась прекрасная незнакомка и, слегка приподняв двумя пальцами вуаль, пристально посмотрела на Магомета. В это мгновение Магомет проснулся: на душе было муторно и почему-то страшно.
Ещё не зная, почему, но именно в это мгновенье Магомет стал считать этот день новой точкой отсчёта в своей жизни.
Глава 19
Пахом с подчинёнными второй месяц безвылазно торчал в Казань-граде на съёмной квартире. Толку от его нахождения в республике было немного. Он оперативно докладывал Президенту об обстановке в республике, но сам ни во что не вмешивался. В республике шёл передел собственности, в худших традициях 90-х годов: заказные убийства конкурентов, рейдерские захваты производственных объектов, коррупция во всех эшелонах власти и непрекращающиеся бандитские разборки. Городской рынок и рынок автомобилей несколько раз переходили из рук в руки, и конца этому не было видно.
С подбором кандидата на президентское кресло, дела также обстояли неважно. Среди местной элиты Пахом так и не нашёл человека, способного взять на себя всю ответственность за происходящее в республике. Желающие стать президентом были, но это были кандидаты из числа местных, быстро разбогатевших в «лихие девяностые» предпринимателей, не имеющих ни политического опыта, ни чёткой программы развития республики. Основным мотивом самовыдвижения кандидатом на высокий пост являлись неуёмными личные амбициями претендентов.
Пахом откровенно злился: он доподлинно знал, что у Харьковского есть список подобранных и тщательно проверенных молодых выдвиженцев – так называемая «президентская сотня». Каждый из списка мог дать сто очков форы любому местному кандидату в президенты, но Харьковский чего-то ждал, и это откровенно злило Пахома. Он уже не намекал, а откровенно просился у Захара Марковича обратно в Москву, но из Москвы пришло указание: ждать! А чего ждать?
Каждое утро Пахом начинал с анализа обстановки в Казань-граде. Подчинённые подробно докладывали, что удалось «выудить» за прошедшие сутки. После этого Пахом выпускал свой небольшой отряд в город на «свободную охоту», а сам садился за стол, тщательно прочитывал все местные газеты на русском языке, задумчиво гладил бритый череп и только после этого чертил понятные только ему одному схемы. Так проходила первая половина дня. В обед «на базу» возвращался один из его подчинённых, Смоляков Сергей, который приносил Пахому милицейскую сводку происшествий в городе за сутки. Как он умудрялся добывать эти сведенья, Пахом не интересовался, но знал, что денег и водки было потрачено немало.
Пообедав, Пахом углублялся в чтение криминальных сводок, после чего делал дополнительные пометки в своих схемах. Остальные бойцы возвращались за полночь. Утром каждый из них докладывал Пахому, что именно ему удалось «принести в клюве».
Так проходил день за днём: информация множилась, схемы становились всё сложнее и запутаннее, а главный аналитик Пахом всё мрачнее и мрачнее.
Однажды после бессонной ночи Пахом объявил своим бойцам два выходных дня, но при этом обязал каждого через два дня подробно высказать своё мнение об обстановке в республике. Подчинённые Пахома не скрывали радости: им обрыдло ежедневно слоняться по городу в поисках неизвестно чего, и последнее время они стали откровенно халтурить. Пахом видел это, но ничего поделать не мог. Харьковский сказал: «Ждать»! – на этом инструкции заканчивались. Два дня командированные сотрудники во главе с Пахомом отсыпались и откровенно валяли дурака. Пахом понимал, что людям надо «выпустить пар», поэтому он сквозь пальцы смотрел на появившуюся батарею пивных бутылок. Серёжка Смоляков вообще исчез на два дня и вернулся «на базу» с расцарапанной щекой, но ужасно довольный.