Клуб избранных
Шрифт:
И хотя у Марты имелся подробный план территории лицея, вплоть до пешеходных дорожек и цветочных клумб, но что именно происходит за высоким глухим забором, аккуратно покрашенным в тёмно-серый цвет, оставалось гадать. Табличка на воротах информировала законопослушных обывателей, что за забором находится частная территория, а право на частную жизнь, и тем более частную собственность, здесь ценилось выше, чем девственность невесты, и, в отличие от последней, соблюдалось свято.
Марте, по большому счету, было наплевать на право частной собственности, и будь её воля, она бы в первую же ночь перемахнула через забор, но она предполагала, что ночью территория лицея охраняется особенно тщательно. Кроме того, она боялась столкнуться не только с хорошо обученными и физически крепкими охранниками, существовала вероятность столкнуться с курсантами, которые прошли спецкурс, и для которых обезвредить парочку незваных гостей не составляло большого труда.
– Нет! Никаких авантюр! – сказала Марта себе. – Надо ждать! Она была уверена, что в процессе ожидания она найдёт оптимальное решение.
Так и произошло. Каждое утро в 7 часов, во время смены оперативников, Марта, прихлёбывая горячий кофе, просматривала на компьютере новые фотографии. В то памятное утро «улов» был небольшим: парочку лиц из числа обслуживающего персонала, новый сотрудник охраны, впервые дежуривший на въезде в лицей, да молодая женщина, вошедшая на территорию лицея поздно вечером и вышедшая в город рано утром.
Марта поперхнулась кофе, увидав это лицо: глаза цвета молодой травы и улыбку она узнала бы из тысячи.
С экрана монитора на неё, улыбаясь, смотрела её институтская подруга.
– Машка! Стрельникова! – удивлённо произнесла Марта, не отрывая взгляд от монитора. – Вот так встреча! Не может быть! А я её тихоней считала, четыре года с ней девичьими секретами делилась!
…Стояла вторая половина июня, и летняя сессия была в самом разгаре. Роза после успешно сданного очередного экзамена возвращалась в общежитие в приподнятом настроении. Возле вахты её внимание привлекла типичная ситуация: изрядно выпивший парень не давал студентке войти в общежитие.
– Эй, Ромео! – Роза решительно тряхнула пьяного за плечо. – Шёл бы ты домой, а лучше сразу в вытрезвитель. Там сегодня таких, как ты, набирают – Ленинский набор! Слыхал?
– Чего? – не понял парень и, качнувшись, повалился на Розу.
– Но-но! Стоять, Зорька! – пошутила Роза, выставила вперёд руку, чем удержала незнакомца от близкого с ней контакта. Стоять парню было трудно, и он повалился спиной на стоящую за ним студентку. Девушка тихонько охнула и попыталась удержать его от падения. Роза, в свою очередь, схватила его за отворот куртки.
– Руки! – вдруг взъярился пьяный незнакомец. – А ну, убрали руки, суки!
Этого было достаточно, чтобы Роза со всего маху швырнула его через девичье бедро на пыльный газон. Семьдесят килограмм мужской плоти, описав в полёте дугу, смачно шлёпнулись на чахлые лютики.
– Так тебе и надо, алкаш несчастный! – выдохнула Роза и взглянула на студентку.
К величайшему удивлению Розы, в лице незнакомки не было ни капли страха.
– Да он не алкаш! – улыбнулась студентка. – Это Мишка Ремизов, наш комсорг. Он вообще-то парень хороший, только когда выпьет, ничего не соображает.
– А чего же этот хороший парень к тебе приставал?
– Да он и не приставал, это он меня так упрашивал, чтобы я ему Маринку Ершову позвала. Они вчера по вопросам семьи и брака общего языка не нашли, вот и поссорились.
– В смысле? – машинально уточнила Роза.
– В интимном! – засмеялась зеленоглазая девушка. – Мишка её всё в постель пытается затащить, а она упёрлась, говорит: «Только после ЗАГСа»! Вот Мишка с горя и напился.
Это была её первая встреча с Марией Стрельниковой.
– Неужели она сотрудница ЗГС? – отвлеклась от воспоминаний Марта. – Может быть, её используют втёмную? Вряд ли! Машка была хорошей спортсменкой, знала пару языков, была влюблена в психологию и делала на этом поприще заметные успехи. Как такого кандидата родная «контора» упустила? А может, и не упустила? Может, мы с Машкой в одном учебном центре обучались, у одних инструкторов, только в разное время. А что она делает в лицее? Если бы Машка была из «конторы», то не задействовали бы меня с группой. Вероятней всего, что она из ЗГС! Жаль, что она по другую сторону баррикад, а то бы поболтали, как раньше в девичестве.
Через пять минуту Марта отправила в Центр запрос на Марию Стрельникову, уроженку города Волжанска и выпускницу института иностранных языков 19** года.
Ответ пришёл быстро и поверг Марту в шок: Мария Стрельникова через год после окончания института утонула в Истре на виду у десятков москвичей, выехавших на природу отметить майские праздники. Тело утопленницы так и не нашли.
– А поболтать мне с тобой, Маша, придётся, если не как с подругой, то как с утопленницей-нелегалом, – сказала сама себе Марта и одним глотком допила остывший утренний кофе.
Часть 3
По законам жанра
«Если в первом акте на стене висит ружьё, то в последнем оно обязательно выстрелит».
Глава 1
Как-то ранним летним утром заявился в офис к Карасю Кудряш – по паспорту Фёдор Иванович Воскобойников, двадцати пяти лет от роду, проживающий с рождения в селе Медведково. Был Фёдор с виду парнем рослым, плечистым, с кудрявой тёмно-русой головой и бледно-розовой, как у девушки кожей. Красавец, одним словом. Вот только по жизни был Фёдор непутёвый. И хотя удача не обходила Кудряша стороной, да всё не впрок: если на охоту пойдёт, то кабанчика или лося завалит, и с таким трофеем обязательно егерю попадётся, если влюбится, то обязательно в замужнюю бабу, или того хуже – в курву гулящую. После такой любви Федька подолгу лечил поломанные ревнивым мужем рёбра или достоинство своё мужское от срамной болезни. К двадцати пяти годам имел Кудряш условную судимость за браконьерство, пяток переломов и ещё что-то хроническое, от чего девки, даже те, которым терять нечего, его стороной обходили.
Родился Кудряш в семье староверов, и быть бы ему послушным сыном да утешением родителям в старости, если бы его мать, Матрёна Воскобойникова, накануне его рождения не поссорилась с бродячей нищенкой. По обычаю, надо было старуху одарить чем-то, да покормить и переночевать, если не в дом, то хотя бы на сеновал пустить, но Матрёна была очень заносчивой и на язык свой бабский не воздержанной. Нищенку она не просто прогнала от порога, а что-то обидной ей вслед бросила. Медведковцы поговаривали, что старуха после её слов обидных даже позеленела. Завыла тогда нищенка страшным воем, закружилась в колдовском танце, выкрикивая слова чужие, непонятные, потом остановилась, как вкопанная, и глазищами горящими в Матрёну впялилась.