Клуб любителей фантастики, 2005
Шрифт:
— Ах, раненый! — воскликнул крестьянин с просветленным видом, словно до него только сейчас дошло. — Это, верно, тот, кого мои детишки нашли в лесу неделю назад. На него, как видно, разбойники напали. Худые времена, ох, худые, в округе кто только не шляется… — он метнул короткий взгляд на голые волосатые ноги странных солдат. — То бургундцы, то лотарингцы, то местные, ничуть, прости Господи, не лучше… Совсем, совсем был плох ваш друг, когда ребятишки его нашли. Уж мы с женой его выхаживали, выхаживали… сейчас получше, храни его Господь и святая дева Мария. А только одежды на нем никакой
— Хорошо, мы платим тебе за труды, а сейчас веди нас к нему.
— Конечно, проходите, мессиры, — крестьянин отступил назад, пропуская пришельцев в дом. Обещание заплатить, видно, успокоило его, однако он предпочел вернуться к прежней теме, желая сразу устранить возможные недоразумения: — Ни одежды, ни вещей, все забрали окаянные, клянусь святым Жаком, моим покровителем. Меня Жак Дэй зовут, а соседи дядюшкой Жаком кличут. Вы у них спросите: мыслимо ли дело, чтобы из семьи дядюшки Жака кто чужое присвоил? Да никогда, скажут вам, скорее Мес вспять потечет!
— Ладно, ладно, — нетерпеливо махнул рукой Франтичелли, понимавший едва ли половину из этой болтовни.
Пригнув голову, он шагнул в маленькую комнатку, где на лавке, укрытый лоскутным одеялом, лежал Цибульский. Рядом, на грубо сколоченном табурете, стоял кувшин. Пахло каким-то травяным отваром. Итальянец откинул одеяло, обнажив неестественно бледное тело. Раны были скрыты под повязками; кое-где сквозь ткань проступали пятна крови.
— Только сейчас его нельзя трогать, — просунул голову из-за плеча Миллера дядюшка Жак. — Рано еще. Вы его оставьте у нас еще недельки на две, а потом приходите. Сами видите, мы с женой о нем заботимся. Теперь уж ничего, а какой сначала плохой был…
— Не волнуйся, — ответил Франтичелли, — я не только воин, но и лекарь. Я знаю, как быстро поставить его на ноги. А сейчас не мешай мне, понимаешь?
— Конечно, мессир, — кивнул крестьянин и вышел из комнаты. Миллер последовал за ним, предпочитая держать хозяина в поле зрения. Но тот как-то неловко засуетился на месте, не спеша удаляться от двери больного, — уж очень ему хотелось узнать, что это за чудодейственное лечение, которое способно поставить на ноги едва живого человека. Нет ли тут, оборони Христос, колдовства?
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь! — громко провозгласил на латыни Франтичелли, угадавший сомнения хозяина. Услышав столь благочестивое начало, дядюшка Жак успокоился и проводил Миллера в просторную горницу, где хозяйка, рослая и дородная женщина, уже накрывала на стол.
— Не побрезгуйте нашим угощением, мессир, — хозяин подождал, пока гость усядется на лавку у стола, и сел сам.
Угощение не отличалось изысканностью: кисловатое домашнее вино, овечий сыр, пресные, хотя и пышные, лепешки — но Миллер, как и положено хрононавту, не отличался привередливостью. Дядюшка Жак надеялся, что гость разговорится за едой и расскажет о событиях во Франции и в дальних странах, откуда, несомненно, прибыли столь диковинно облаченные воины. Но беседа не клеилась — сказывалась разница между латынью и старофранцузским. Так продолжалось до тех пор, пока к компании не присоединился Франтичелли.
— Я провел стимулирующую регенерационную терапию, — сообщил он Миллеру по-английски, — думаю, через пару часов мы уже сможем довести его до леса.
— О’кей, — кивнул Миллер. Разумеется, прежде чем возвращаться в будущее, где Цибульский сразу попадет в госпиталь, надо сперва добраться вместе с ним до укромного места. Не годится растворяться в воздухе на глазах у жителей деревни. — Как он? Говорит?
— Да, хотя пока еще слишком слаб. Восемь ножевых ранений, большая потеря крови. На него действительно напали бандиты, сразу после прибытия. Он не успел применить парализатор.
— Ясно, — снова кивнул Миллер. Хрононавт не имеет права никого убивать, даже для защиты собственной жизни — дабы не вызвать изменений в истории. Впрочем, парализатор — неплохая замена оружию. То обстоятельство, что парализатор Цибульского и прочие его вещи попали в руки разбойников, Миллера и Франтичелли не беспокоило. Во-первых, все оборудование хрононавтов замаскировано под предметы подобающей эпохи, и незнающий не сможет привести его в действие. А во-вторых, и это самое главное, все приборы настроены на сигнал ЛИСа своего владельца и при удалении от хозяина на определенное расстояние попросту саморазрушаются, обращаясь в ржавчину и труху. Самые же главные устройства, включая ЛИС и, разумеется, трансхрон, обеспечивающий возвращение, имплантированы глубоко в тело хрононавта.
— Трансхрон не поврежден? — спросил Миллер.
— Нет, все тесты в норме.
Франтичелли отхлебнул вина из кружки, и дядюшка Жак воспользовался паузой, чтобы почтительно поинтересоваться, откуда прибыли гости.
— Мы — шотландские дворяне на службе у короля, — важно ответил итальянец.
Хозяин недоверчиво рассматривал их диковинные шлемы с гребнями, короткие и широкие мечи, кожаные сандалии на босу ногу, более приличествующие странствующему монаху, чем воину и тем более дворянину.
— А… какого короля? — осторожно спросил он.
«Вот черт, угодили в период смуты!» — подумал Франтичелли. — Во Франции только один законный король! — заявил он, грозно нахмурив брови.
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться дядюшка Жак. — Просто, сами знаете, благородные господа, какие нынче времена…
«Благородные господа» были бы как раз не прочь это узнать, но не будешь же прямо спрашивать, какой сейчас год. Даже просто интересоваться делами в стране было бы странно: они, путешественники и слуги короля, должны быть осведомлены об этом лучше, чем крестьянин, всю жизнь проживший на одном месте…
В результате беседа хотя и сдвинулась с мертвой точки, но текла довольно вяло. Франтичелли старательно преувеличивал свое незнание языка, чтобы уходить от расспросов. Дядюшка Жак, чья словоохотливость требовала выхода, говорил больше, но, так и не уяснив, кому служат вооруженные гости, темнил, когда речь заходила о событиях государственного масштаба, и все больше жаловался на местные беспорядки, на шаставшие по округе банды. Некоторые из них, как понял Франтичелли, возглавляли не обычные разбойники, а соседские дворяне.