Клуб любителей фантастики, 2005
Шрифт:
— Для хрононавтов она неактуальна, — напомнил Цибульский. — Мы не имеем права не только отбирать жизнь, но и спасать ее. Мы не можем допустить изменения истории, даже когда речь идет о жизни всего лишь одного человека.
— Я и не спасал ничью жизнь! Я знаю инструкцию не хуже вас. Диагноз этой девочки — экстатические парциальные судороги и мусционогенная эпилепсия. Это не смертельно. Я провел сеанс коррекции электрической активности ее мозга, а также ввел ей в кровь сто микрокапсул стабилизаторов, которые, поочередно растворяясь, обеспечат успешное течение реабилитационного периода. К счастью, современные технологии позволяют полностью излечивать эпилепсию. Вот и все. Конечно, может быть, в будущем
— Именно на это упирают сторонники запрета хрононавтики, — заметил Миллер.
— Но хрононавтика существует уже тридцать лет, и за это время не обнаружено ни малейших признаков изменения истории! — возразил Франтичелли.
— Существует теория, что они и не могут быть обнаружены, — сказал Миллер. — Просто, когда происходит изменение истории, меняется все — и любые материальные свидетельства прошлого, и наша собственная память.
— Ну, ты же знаешь: теория, выводы которой в принципе не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты экспериментально, не может считаться научной, — парировал итальянец.
Они вошли в лес и осмотрелись. Кажется, посторонних поблизости не было. Пора активировать трансхроны. Первым отправили Цибульского.
— Да, кстати, ты не спросил у хозяина, как называется их деревня? — поинтересовался Миллер, прежде чем включить прибор.
— Спросил перед уходом, Домреми. Тебе что-нибудь говорит это название?
— Впервые слышу.
— Вот и я тоже, — кивнул Франтичелли и исчез. Следом за ним исчез Миллер…
После прибытия их на базу Цибульский был сразу же отправлен в госпиталь, а Миллер и Франтичелли, пройдя карантинный контроль, вышли в рекреационный зал для прибывающих хрононавтов. Психологи не советуют сразу по возвращении из прошлого ехать домой; надо дать психике какое-то время для адаптации к ритму и реалиям родной эпохи. Правда, участников неудавшейся экспедиции в Римскую Галлию это не касалось — ведь они пробыли в прошлом лишь несколько часов. Однако вместо того, чтобы сразу проследовать на выход, Миллер устремился к монитору глобальной информационной сети и просмотрел свежий выпуск новостей.
— Ну что там? — небрежно осведомился Франтичелли.
— Ничего, — откликнулся Миллер, — Соединенное Королевство Великобритании и Франции столь же незыблемо, как и все последние семь веков.
— Разумеется, — усмехнулся Франтичелли, — не думал же ты, в самом деле, что с ним что-то может случиться из-за какой-то крестьянской девчонки? [1]
Сергей Палий
ПАРК РУССКОГО ПЕРИОДА
1
В исторических документах встречается разное написание фамилии девы Жанны — Дарк, Тарк, Дар и Дэй. Современное, на дворянский манер, написание д’Арк (переводящееся как «Аркская»), появилось лишь в XVI веке и является неверным. Диагноз Жанны, реконструированный по известным симптомам, взят из статьи «Нейрональные субстраты религиозного опыта» д-ра Дж. Салвера и д-ра Дж. Рабина («Журнал нейропсихиатрии и клинической неврологии», 1997, часть 9, номер 3, специальный выпуск: «Нейропсихиатрия лимбических и подкорковых расстройств»), (Прим, автора.)
Зацепившись за торчащую ветку и оставив на ней приличный кусок старомодного женского платья, я кубарем скатился в овраг. Морщась от боли, выдрал из бороды
Охотницы, видимо, отстали. Только где-то на грани слышимости раздавалось ржание их коней. Ладно, хоть на этот раз не травили собаками…
Я оглядел себя. Не считая нескольких царапин, тело сохранило приличный вид. Человеческий. Мужской. Вымирающий. Наверное, века два назад бородатый мужик в изодранном женском платье, сидящий в лесу, на дне оврага, показался бы несколько странным, ну или смешным, на худой конец. Еще бы, тогда нашего брата почитали… Да что говорить, раньше все бабы по струнке ходили, на задних лапках перед нами скакали, а передними при этом сучили! А сейчас вон, поглядите, как паясничают: мало того, что на всей планете отставили тысячу-другую человечьих особей мужского пола, так они ж еще и издеваются над нами! Ну куда это годится, когда твою шкуру, добытую на охоте, перед камином расстилают? Я уж не говорю, из каких наших родненьких частей они чучела делают…
Вдруг метрах в десяти от меня что-то треснуло. Аж сердце в пятки провалилось! Спустя миг в том же месте послышался шорох, будто кто-то полз на карачках в мою сторону — за корягой не было видно. Я затаился.
Если, думаю, зверь какой, то это не беда — так на него рыкну, что в мех наложит; а вот ежели охотница, то плохо дело. Я, конечно, стрекача-то успею дать, но ведь у нее в руках что угодно может быть. И рогатка, и ручной пулемет. Ох, мало, видать, задница моя за сорок лет настрадалась…
Существо остановилось прямо за корягой. К броску, что ль, готовится, каналья? Напряжение росло. Тут где-то в стороне бахнул выстрел, и из-за бревна с диким воем в аккурат на меня понеслось что-то лохматое. Я мужик-то вообще бывалый, но от такого меня столбняк прошиб.
Знаю, что надо ноги делать, ан глядь — они, родные мои, и не шевелятся! Ну, думаю, крышка! Дерево не посадил, ребеночка не воспитал, да и какого к черту ребеночка — без бабы-то…
Тут лохматое вдруг споткнулось, мордой в грязь шлепнулось и скулит оттуда. Жалобно даже вроде. С радости меня столбняк отпустил. Повернулся я было, чтоб бежать куда глаза глядят, да лохматое еще сиротливее захрюкало. Ну, думаю, ладно, если что, деру дать успею. Встал поодаль и говорю:
— Слышь, лохматое! Ты кто?
Хлюпанья сразу затихли. Только шерсть клочками из травы торчит.
— Покажись по добру, — говорю, — А то у-у я тебе…
Лохматое заерзало, запыхтело и показало один глаз.
Я вгляделся — человечий вроде.
— А ну, — говорю, — скажи что-нибудь.
— Мужик, чо ль? — недоверчиво произнесло лохматое.
— А тебе-то что? Сам-то кто?
— Что-о… кто-о… — задразнилось оно. — И вообще, сам лохматый! Я в шубе, понял, болван?
— Вылезай-ка из травки, — говорю я, а сам — за дерево. — Может, ты охотница переодетая, а?
— Иди ты…
— Сам иди!
В общем, так мы с Васькой и познакомились. Он нездешний оказался. Его, бедолагу, из-под самой Рязани гнали.
Мы забрались подальше в чащу и решили пожрать что-нибудь сообразить. После долгих поисков изловили в пересыхающем прудике полудохлого карася. Ну, там, дровишек набрали — хворосту.
— Шубу-то я стибрил с месяц назад в одном доме богатом, — рассказывает Васька, пока мы костерок маленький разводим. — Думаю, стану-ка под медведя косить — авось не будут бабы так доставать-то. И ничего, и правда жить поспокойней стало. А вот сегодня одна углядела меня и вопит: «А давайте, девки, на медведя пойдем, а то эти мужланы уже надоели!»