Клуб любителей фантастики 21
Шрифт:
— Если я займусь этой идеей, — проговорил Халдан, как бы размышляя вслух, — мне придется оставаться на выходные в Сан-Франциско, чтобы ходить на лекции по литературе. Отец будет донимать меня своими шахматами. Вот если бы нашелся свободный уголок, где можно было бы отдохнуть пару часиков!..
— Ты можешь воспользоваться квартирой моих предков, если будешь вытирать там пыль.
— Вытирать пыль! Я готов мыть там полы!
— Они моются автоматически. Носителей моих генов заботит прежде всего обстановка в квартире.
Он прошел к столу, достал ключ и вручил его Халдану, который взят его с притворной небрежностью.
Халдан-III, хоть никогда не сознался бы в этом, был рад, что сын приезжает к нему на выходные. Поначалу он не задавал вопросов, а сам Халдан не торопился начинать разговор. Он знал, что рано и та поздно расспросы все равно начнутся, и тогда старика легче убедят аргументы, которые наверняка заденут его за живое.
Халдан осмотрел четырехкомнатную квартиру родителей Малькольма на седьмом этаже в башенке над заливом и запомнил расположение всех легких вещей с помощью грубой мнемонической системы. Если парчовым тигр со спинки дивана прыгнет на метр вперед, то ударит по носу вытянувшегося в струнку самца косули, который служил деревянным основанием лампы.
Тяжелая мебель его не волновала: полицейский, устанавливающий в комнате микрофон, на стал бы утруждать себя ее перестановкой.
По мнению Хал дана, в квартире было тесновато из-за обилия вещей, но широкое окно, выходящее на залив, компенсировало недостаток пространства. Удостоверившись в отсутствии «жучка», он с легкой душой остановился возле окна. За стеклом мрачной глыбой высился Алькатраз, а дальше сверкали великолепием горы. Как нож ночного убийцы, в памяти мелькнул фрагмент стихотворения, которое ему читала Хиликс:
В чем юношей стремительных затея?
Что за тимпаны и шальной экстаз?
Очень хороший вопрос. Какой шальной экстаз привел его сюда? Какие тимпаны заманили своими звуками? Наконец, это просто смешно, чтобы искушенный двадцатилетний молодой человек так тщательно разрабатывал подробный план ради того, что в лучшем случае окажется лишь маленькой вариацией широко известной мелодии.
В ту же минуту перед глазами встало девичье лицо, и вновь он увидел тень печали в смеющихся глазах, услышал голос, рисующий сказочные картины иных миров и времен. Образ девушки разбудил уснувшие было чувства, и он понял, куда звали его тимпаны… Он слышал эти звуки и знал, что, легко ступая козьими копытцами, пойдет туда, куда позовет манящий рожок Пана.
В первый же уик-энд Халдан отправился на лекцию по современному искусству в городской центр культуры, а потом на студенческую постановку «Царя Эдипа» в университетский городок Золотые Ворота. То, что там присутствовало всего трое типичных представительниц Г-7, не особенно его огорчило. Он только принюхивался, чтобы взять след, и даже не надеялся форсировать теорию вероятности.
Вернувшись в Беркли, Халдан каждую свободную минуту проводил в библиотеке, перелистывая тома прозы и поэзии восемнадцатого века. Он прочитывал их с головокружительной скоростью и максимальной концентрацией. Мысли плодились в голове, как головастики в болоте, но где-то в тайных уголках этого болота блуждало опасение, что он взялся срыть гору Эверест обыкновенной лопатой.
Джон Ките умер в двадцать шесть лет, и Халдан-IV благодарил судьбу за то, что это случилось так рано. Если бы поэт прожил на пять лет дольше, его произведения и монографии о них составили бы две дополнительные библиотека, сквозь дебри которых Халдану пришлось бы продираться.
Правда, он и не искал легких путей, не делая различия между выдающимися произведениями малоизвестных поэтов и малоизвестными произведениями выдающихся поэтов. В результате он оказался не только единственным студентом в мире, который мог цитировать длинные отрывки из «Кольца и Книги» Роберта Браунинга, но и, сам того не ведая, единственным специалистом по работам Уинтропа Макворта Прайда. Разбуженный среда ночи, он мог наизусть прочитать любое стихотворение Фелисии Дороти Хеманс.
Долгие часы скуки разряжались минутами напряженного раздумья, когда он пытался постичь смысл, скрытый за туманной завесой неясных метафор.
В городе его тоже постигла неудача. Неделя проходила за неделей, а девушка оставалась недосягаемой. Отец, услышав уготованную ему версию о проекте сына, был такого невысокого мнения об этих исследованиях, что чувствовал себя задетым, когда увлечение сына препятствовало шахматным сражениям.
Через шесть недель Халдану не надо было подгонять себя образом неземной красоты Хиликс для продолжения поисков. У него вызывала азарт способность девушки опровергать теорию вероятности. Она проделывала со статистикой просто чудеса.
С упорством маньяка он продирался сквозь английскую литературу восемнадцатого века, отказавшись от тренировок, дружеских вечеринок я вояжей в публичный дом. Штабеля прочитанных книг росли, как пустые початки перед чемпионом по шелушению кукурузы. Библиотекари прониклись к нему таким благоговением, что выделили отдельную профессорскую кабинку, чтобы шелест страниц не нарушал его фантастической сосредоточенности.
Переполненный поэзией Шелли, Китса, Байрона, Вордсворта и Кольриджа, с сочащимися из всех пор стихами Фелисии Дороти Хеманс, Халдан наконец добрался до тридцать первого декабря тысяча семьсот девяносто девятого года. Он чувствовал себя как марафонец на финише Утром в пятницу он захлопнул последнюю книгу и, спотыкаясь, вышел из библиотеки на бледное ноябрьское солнце.
Его удивило, что уже ноябрь. Любимым месяцем Халдана был октябрь, незаметно промелькнувший где-то между Байроном и Кольриджем.
Смертельно уставший, он ехал домой. Тело молило об отдыхе, однако в сознании был запланирован студенческий концерт в Золотых Воротах, и тело нехотя подчинилось. Халдан окинул взглядом пятьсот шестьдесят двух студентов-гумантириев, но не заметил никого, напоминающего Хиликс. Несмотря на очередную неудачу, он решил остаться на концерте, поскольку хотел расширить свои познания в области музыки. В итоге он обнаружил, что под Баха спать лучше, чем под Моцарта.
Днем в субботу он устроил сокрушительный разгром отцу, выиграв в трех партиях краду. Во время четвертой партии, на которой старик упорно настаивал и которую Халдану пришлось спешно выигрывать, потому что он опаздывал на концерт камерной музыки, Халдан-III взглянул на сына и поинтересовался:
— Как твоя учеба?
— Как всегда — в десятке сильнейших.
— Плохо стараешься.
— А мне это и не нужно. Я унаследовал великолепный ум.
— Пора бы задуматься о том, где его применить. Область математики обширна, и чтобы в ней разобраться, надо поспешить.