Клуб любителей фантастики 21
Шрифт:
Как только он проговорил это, женщина успокоилась и взошла на борт корабля, словно это был паром для прогулок по Солнечной системе. Теперь я понимаю, что мужчина передал той женщине закодированное религиозное утешение. И все же я предпочитаю Шелли. Ты слышал его «Оду западному ветру»?
Слушая, Халдан все время возвращался мыслями к опасному хобби Файрватера. Каждый волен развлекаться как ему вздумается, но по какой-то чудовищной иронии судьбы стихотворение в поддержку изгнанникам написал человек, который разработал двигательную систему ракеты, доставляющей их на обледенелую планету «Ад», обнаруженную зондами Файрватера и названную им так странно.
Хиликс была студенткой первого курса университета «Золотые Ворота» и собиралась после окончания учебы заняться преподаванием. Она с жаром говорила о поэзии, и Халдан завороженно слушал ее. Лавлейс и Геррик, Саклинг и Донн, Ките и Шелли — древние имена слетали с ее языка так легко и естественно, словно были именами ее близких друзей. То восторг, то грусть звучали в голосе девушки, перекрывая шум прибоя. Внимая им, Халдан оценил красоту древней поэзии и ощутил дыхание истории.
Только когда лучи тонущего в море солнца отпечатали тени на склонах гор, он вспомнил, что пора идти домой.
Пропустив девушку вперед и любуясь ее походкой, Халдан спросил:
— А что ты там читала о знатности рода?
— О, как высок твой знатный род,
Как строен гибкий стан.
И пылкий зной, и хладный лед
В тебе — мой талисман.
— Это о тебе, Хиликс! — воскликнул он восторженно. — Поэт имел в виду тебя!
— Тише, ты, сумасшедший! Кто-нибудь услышит!
Он проводил Хиликс до ее машины и галантно помог усесться.
— О, Халдан, ты настоящий Ланселот.
— Ты мне ничего о нем не рассказывала. Может, наберешься смелости, чтобы встретиться со мной как-нибудь вечерком, скажем, завтра — в Сан-Франциско, чтобы восполнить этот пробел? Бар сэра «Фрэнсиса Дрейка», по-моему, подходящее местечко.
— А откуда ты знаешь, что я не из полиции?
— А ты откуда знаешь, что я не полицейский?
— Я за тебя беспокоюсь, — усмехалась она. — Мне полицейские ничего не сделают.
Она махнула рукой на прощание и уехала.
Халдан медленно вернулся к своей машине, чувствуя, что с ним творится что-то странное. Он всего несколько часов разговаривал с девушкой, которую теперь навсегда поглотила безликая толпа обитателей Сан-Франциско, — и был с ней счастлив.
Ему сделалось грустно.
Он выехал на шоссе в Беркли и подключил пилота к магнитному поясу. Почувствовав резкое ускорение, свидетельствовавшее о том, что дорога на много миль вперед свободна, он включил приемник, и машину заполнила легкая музыка оркестра Беркли. Удобно откинувшись на сиденье, Халдан позволил себе немного поразмышлять, пока машина стремительно мчала его вдоль границы между серыми горами и голубым океаном.
Где-то на востоке, в популяции жен, где даже в ущельях Скалистых Гор лепятся людские поселения, живет восемнадцатилетняя девушка, которую выберут для него генетики. Скорее всего, у нее квадратная челюсть и копна волос на голове, как у большинства женщин-математиков. Вполне возможно, она добрая, умная и способна на величайшее самопожертвование, но с этого дня у нее будет один существенный недостаток — она не Хиликс из Золотых Ворот.
Машина въехала в лес. Длинные тени секвой создавали на дороге причудливую пляску узоров, а мысли Халдана все возвращались к отравленной сожаленьем сладости прощания. Ему было двадцать, вечер был чудным, а он только что навсегда расстался с девушкой, которая явилась ему, как некогда Дриада явилась древним ирландцам, такая прелестная и обворожительная, что цветы тянулись к ней, когда она шла. Она умчалась, а сентябрьский ветер, спешащий навстречу машине, напевал баллады о том времени, когда люди были истинными хозяевами земли, о времени, ушедшем три века назад… Предупредительный красный огонек вырвал его из Задумчивости.
Здесь все еще велись работы по замене магнитных поясов. Халдан взялся за руль и, переключив машину на ручное управление, утешился тем, что хоть это отвлечет его от грустных размышлений.
Когда Халдан вошел в комнату, где они жили вдвоем с Малькольмом-VI, тот сидел за письменным столом, заваленным расчетами, и вычерчивал кривую вероятности распространения синеклювых попугаев в последующих поколениях, исходя из количества самцов и самок на данный момент.
— Малькольм, ты представляешь…
— Что такое?
— Я познакомился в Пойнт-Со с такой девушкой… Настоящая красавица! Дивная походка, безумный взгляд и пламенная речь. Она поэтесса. Ты знаешь кого-нибудь из этого класса?
— Да их целая банда крутится у Золотых Ворот. Как-то раз я сидел в «Таверне Барби», когда туда ввалилась эта компания. От их болтовни мне тошно стало. Клянусь святой обратной связью, все они — странные сестры и немощные братья.
— Говорю тебе, она совсем не такая!
Халдан бросился на кровать, перевернулся на спину и закинул руки за голову.
— Вообрази себе только, святой брат, она изучает примитивную поэзию и знает такое, чего нет даже в моем справочнике по истории. Когда эта девушка читает любовную лирику, слышны звуки древних цимбал, от которых плачут снежные вершины гор, а добропорядочные матроны призывают демонических возлюбленных.
— Смахивает на то, что она проводит свои изыскания по заданию дома терпимости Белли.
— Да вовсе нет, просто эта область — ее специализация. Слушай, а ты знаешь, что наш старик Файрватер писал стихи?
— Шутишь?
— Нисколько!
— Клянусь перегретыми лампами Папы, тебе, наверное, воздержание в голову ударило! Беги скорее к Белли развеяться от опасных мыслей. Или помоги мне тут разобраться.
— Ты до сих пор корпишь над этой хромосомной диаграммой?
— Угу.
Халдан встал, подошел к письменному столу и окинул взглядом уравнения, выписанные Малькольмом на полях графика, а затем и сам график. Над ординатой поднимались разные по высоте столбцы символов, где синие иксы означали синеклювых попугаев. Некоторые иксы были обведены кружочком — ряд на них заканчивался.