Клуб Мефисто
Шрифт:
«Пора домой. Самое время хлебнуть чего-нибудь покрепче».
Оказавшись дома, Маура обнаружила на автоответчике два сообщения. Сперва она прошла на кухню и плеснула себе в бокал бренди. Потом вернулась в гостиную, потягивая из бокала, подошла к телефону и нажала на кнопку воспроизведения. Услышав голос первого звонившего, она замерла.
«Это Даниэл. Неважно, как поздно ты вернешься и когда прослушаешь мое сообщение. Все равно позвони, прошу тебя. Мне так неприятно думать, что мы с тобой… — Пауза. — Маура, нам надо поговорить. Перезвони».
Она не шелохнулась. Стояла, сжимая пальцами бокал с бренди, и ждала, когда
«Доктор Айлз, это Энтони Сансоне. Я просто хотел убедиться, что вы добрались до дома без происшествий. Перезвоните мне, пожалуйста, и подтвердите, что с вами действительно все в порядке».
На этом автоответчик смолк. Маура вздохнула, сняла трубку и набрала номер.
— Особняк Сансоне. Джереми у аппарата.
— Это доктор Айлз. Не могли бы вы…
— Здравствуйте, доктор Айлз. Сейчас я его позову.
— Нет, просто передайте, что я уже дома.
— Насколько я знаю, ему очень хотелось поговорить с вами лично.
— Не стоит его беспокоить. Доброй ночи.
— Доброй ночи, доктор.
Маура положила трубку и склонилась над аппаратом, раздумывая, набирать другой номер или нет.
Тут на крыльце послышался громкий удар — Маура встрепенулась. Прошла к входной двери и включила на крыльце свет. Снаружи ветер вздымал клубы мельчайшего, точно пыль, снега. Там, на полу, валялась разбившаяся на множество сверкающих осколков сосулька похожая на расколовшийся кинжал. Маура выключила наружный свет, прильнула к окну и увидела, как мимо ее дома проехал грузовик из службы коммунального хозяйства, посыпая обледенелую дорогу песком.
Она вернулась в гостиную, села на диван и уставилась на телефон, допивая остатки бренди.
«Маура, нам надо поговорить. Перезвони».
Она поставила бокал, потушила свет и направилась в спальню.
13
22 июля. Фаза Луны: первая четверть.
Тетя Эми стоит у плиты и с довольным, как у коровы, видом помешивает в кастрюле рагу.
День сегодня пасмурный, на западе сгущаются тучи, слышатся отдаленные раскаты грома, а она как будто не обращает на них внимания. В тетушкином мире каждый день — солнечный. Она не видит и не боится зла. Она похожа на домашнюю скотину, жиреющую на придорожном фермерском клеверном поле, на эдакую овцу, не подозревающую, что такое скотобойня. За отблесками счастья она не видит пропасти, разверзшейся у нее под ногами.
Она совсем не похожа на мою маму.
Тетя Эми отворачивается от плиты и говорит:
— Обед почти готов.
— Давайте накрою на стол, — предлагаю я, и она одаривает меня благодарной улыбкой.
Как же мало надо, чтобы ей угодить. Пока я расставляю на столе тарелки и раскладываю салфетки и вилки — зубцами вниз, на французский манер, ловлю на себе ее любящий взгляд. Она видит перед собой только тихого, милого мальчика — и даже не представляет себе, кто я на самом деле.
Только моя мама это знает. Мама может проследить нашу родословную до самых гиксосов[10],
За столом я почти все время молчу. Их болтовни о семейных делах вполне хватает, чтобы заполнить тишину. А болтают они о том, что Тедди поделывал сегодня на озере и что Лили слыхала дома у Лори-Энн. Да какой чудесный урожай помидоров они соберут в августе.
Когда заканчиваем есть, дядя Питер спрашивает:
— Кто хочет в город за мороженым?
Я единственный, кто предпочитает остаться дома.
Я стою у входной двери и смотрю, как отъезжает их машина. И как только она скрывается за холмом, поднимаюсь по лестнице в тетушкину с дядюшкиной спальню. Я давно ждал подходящего случая, чтобы обследовать ее. Там все пропахло лимонной жидкостью для полировки мебели. Постель аккуратно заправлена, хотя кое-где все же заметны следы беспорядка — дядюшкины джинсы на спинке стула, пара-тройка журналов на ночном столике, — словно в доказательство того, что в этой комнате живут настоящие люди.
В ванной открываю аптечку и там, среди обычных таблеток от головной боли и капсул от простуды, нахожу рецепт двухлетней давности, выписанный на имя доктора Питера Соула:
«Валиум, 5 мг. Принимать по одной таблетке три раза в день по мере ощущения болей в спине».
В пузырьке осталась по меньшей мере дюжина таблеток.
Возвращаюсь в спальню. Выдвигаю ящики комода и узнаю, что у тетушки размер бюстгальтера 80В и что она носит хлопчатобумажное белье, а дядюшка — длинные трусы в обтяжку. В самом нижнем ящике нахожу еще ключ. Для дверей — маловат. Кажется, я знаю, от чего он.
Внизу, в дядюшкином кабинете, вставляю ключ в замок, и дверцы секретера широко распахиваются. Там, на полке, лежит его пистолет. Старый такой, отцовское наследство, — наверное, поэтому он его бережет. Никогда не достает и, по-моему, даже побаивается брать в руки.
Запираю секретер и кладу ключ обратно в нижний ящик комода.
Через час слышу, как к дому подъезжает их машина, спускаюсь вниз и, когда они проходят в дом, всех приветствую.
Тетушка Эми при виде меня улыбается.
— Какая жалость, что ты не поехал с нами. Наверно, скучно тебе было?
14
От пронзительного визга тормозов Лили Соул встрепенулась и тут же проснулась. Подняла голову, застонав от боли в шее, и заспанными глазами оглядела простиравшуюся кругом сельскую местность. Уже занялся рассвет, и утренний туман затянул золотистой дымкой склоны холмов, поросшие виноградниками и росистыми фруктовыми садами. Она надеялась, что бедные Паоло и Джорджо перенеслись в такие же прелестные края: ведь если кто и заслуживает места на небесах, то это они.