Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

— Ребел… — мой голос снова настигает его.

Он поворачивается и внимательно изучает мое лицо с мягким взглядом.

— Да?

— Они убьют меня?

Он слегка качает головой.

— Не знаю, Бьянка. Думаю, это зависит от твоего отца.

От моего отца? Нет.

С этими словами Ребел наконец-то выходит за порог, и я позволяю ему это. Дверь закрывается, щелчок замка стягивает мои внутренности в тугой узел.

Я никогда не выйду отсюда. Если я не могу доверять своему отцу, то не могу доверять и тому, что они меня отпустят. Я их не знаю, но я знаю Альдо Росси. Человека, у которого всегда есть козырь в рукаве. Моя безопасность

зависит от чести человека, у которого ее нет.

Желание выбраться отсюда возросло десятикратно.

Прости, но пришло время использовать твои слабости против тебя, Килл. Ты можешь быть роботом, но, как сказал Ребел, тобой движут желания.

Пора узнать, насколько глубоко они скрыты.

После того как я припарковался возле дома Шона и остановил свою машину рядом с линией из внедорожников и мотоциклов, я вылезаю и открываю багажник, чтобы взять несколько пакетов со всякой дрянью, которые купил для Рыжей.

Прошлая ночь была ошибкой. Промашкой высшего уровня. Желание быть рядом с ней было невинным. Жутким, блядь, но невинным. Я не собирался ее трогать. Мне бы и в голову не пришло действительно что-то сделать, но вид ее, стоящей передо мной в этой тонкой белой майке, с большими, полными желания и нужды глазами, сломал мое самообладание, как высохшую ветку.

А потом всё обострилось. Бля, как же прекрасно всё было.

Мне следовало сдержаться и принять свои синие яйца с достоинством. Я сам выбрал этот путь, и должен был смириться с ним. Но ее стоны… выгнутая спина… то, как ее тело извивалось подо мной, когда она терлась своей влажной киской о мое бедро, — всё это заставило меня потерять чертов разум.

Между нами был разгорающийся пожар, и мы оба это чувствовали.

Я не мог остановиться. И я не собирался кончить в свои штаны, как тринадцатилетний идиот. У меня есть стандарты. Хотя, похоже, я не слишком-то выше того, чтобы достать свои член и кончить на прекрасные упругие сиськи, чуть не утопив ее в сперме.

Это не было моим высшим достижением, но и не полным отстоем.

И я видел этот взгляд в ее глазах, когда она смотрела, как я сжимаю свои член, будто пытаюсь убить ублюдка. Она облизала свои чертовы губы, зрачки расширились от похоти… Проклятье, если бы я продержался еще пару минут, готов поспорить, что она бы рванулась вперед и взяла его в рот.

Она хотела меня, и, твою мать, я хотел ее.

В Рыжей есть нечто особенное. Аура сексуальности, которую я не могу игнорировать. Каждое ее движение излучает энергию, которую я ощущаю в костях, в артериях, во всём своем существе. Вибрация, которая создает звуковые волны на неуловимой частоте, которую слышу только я. Я чувствую ее во всём своем теле, как хроническую боль, которую никакие седативные не смогут заглушить.

Она обвила свои гладкие, оливковые ноги вокруг моей талии, и когда я скользнул пальцами по ее возбужденному телу, то почувствовал, как киска жаждет меня, умоляя оказаться внутри.

Если честно, мне полагается медаль за то, что я не трахнул ее, прижав к каждой стене в доме Шона, как мне хотелось. Так что, на самом деле, я не такой уж мерзавец, каким считаю себя за то, что так ушел от нее. На самом деле, я вышел из комнаты, как святой. Джентльмен, потому что только кончил ей на грудь и просто ушел.

Всё зависит от перспективы.

Хотя, я не уверен, что Рыжая

видит ситуацию так же, как и я. На самом деле, я знаю, что это не так, судя по нашей с ней переписке.

Когда я захожу в дом Шона, меня сразу оглушают громкие разговоры и болтовня Хулиганов, которые развлекаются в подвале. Даже здесь, наверху, они ужасно шумные, и их смех, каким бы счастливым он ни казался, действует мне на нервы.

Я киваю Крису и Гоусту, которые сидят за обеденным столом и едят. Гоуст поднимает голову от тарелки и кивает мне в приветственном жесте. Он никогда не разговаривает, только кивает, качает головой или жестикулирует. Он, наверное, мои любимчик, потому что не производит шума и держится в стороне. Крис поднимает взгляд и снимает наушники, вытирая рот салфеткой.

— Привет.

— Шон здесь? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Только что ушел. Ты надолго?

— На какое-то время. Я буду наверху.

— Понял, — он кивает, затем снова надевает наушники и откусывает кусок куриного бедра.

Я направляюсь к лестнице, в то время как Ребел спускается по ней. Легкий укол раздражения ударяет по шее и пробегает дальше вниз по позвоночнику.

— Где тебя носило, черт возьми? — говорю я, прищурив глаза.

— Поболтал с малышкой Росси, потом воспользовался туалетом наверху. Больше уединения, — его губы искривляются в усмешке, и всё то, что он не сказал, выразила его маленькая самодовольная улыбка.

— Что? — рычу я.

Его улыбка становится шире.

— Она зла на тебя.

— Да, она сущая заноза.

— Довольно горячая заноза…

— Эй! — моя рука взмывает вверх, палец, словно ствол пистолета, указывает ему прямо между глаз. — Следи за своим языком.

Ухмылка Фитца сбивает мои последние остатки самообладания, и я едва сдерживаюсь, чтобы не перебросить его через перила.

— Почему ты такой защитник, здоровяк?

Я прохожу мимо него.

— Все вы должны прекратить нести чушь на эту тему, — бросаю я через плечо, поднимаясь по лестнице перешагивая две ступеньки за раз. — Она просто гребаная работа, не более того.

Не предупреждая о своем прибытии, я вставляю ключ в замок комнаты Рыжей, открываю дверь и захожу внутрь.

Злюсь ли я из-за ее маленькой текстовой истерики? Не особо. Она моложе меня почти на одиннадцать лет, и ведет себя как чертов подросток. Она капризная, я почти ожидал этого. И мне плевать, что думает Ребел. Этот парень настолько незрелый, что напоминает необученного командам щенка.

Рыжая отрывает взгляд от книги, которую она назвала отстоем, когда я захожу в комнату. Она сидит в углу на балконе, скрестив ноги и прислонившись спиной к перилам. Уже один только вид ее больших медово-карих глаз, которые смотрят на меня из-под длинных темных ресниц, приводит в ярость.

Я откусил маленький кусочек прошлой ночью… Теперь я хочу проглотить всё без остатка.

Но как бы я ни хотел сожрать рыженькую, словно Большой Злой Волк, мне необходимо держать дистанцию. И то, что я здесь, — усложняет задачу.

— Принес тебе кое-что, — я бросаю пару пакетов на ее неубранную кровать, подхожу к креслу, которое снова стоит там, где я его оставил, и сажусь, раскинув ноги настолько широко, насколько позволяют подлокотники.

Судя по звуку, Капризуля встает с тяжелым вздохом, вероятно, закатывая глаза. Когда она приближается ко мне сзади, волосы на затылке встают дыбом, и я усиливаю хватку на подлокотниках. Мои пальцы вонзаются в ткань, когда сладкий запах клубники наполняет мое нутро.