Клубника со сливками
Шрифт:
– Понимаете, я Раиса, родная сестра Валечки, а она… – Сев на самый кончик предложенного ей стула, женщина сморщила свое худенькое личико и принялась вытирать глаза, из которых побежали мелкие слезинки. Потом она задавленно всхлипнула, взяла себя в руки и продолжила: – А Валечка… Она, знаете ли, умерла… Вчера похоронили… вот как…
– Но, простите… – взволновалась Римма. – Я действительно не могу вспомнить вашу сестру. Где мы с ней виделись? Почему вы пришли именно ко мне?
– Я понимала, что вам вряд ли захочется все это
– Да что, в конце концов, происходит?! – возмутился наконец Гарик. – Объясните же, в чем дело?
– А вы, видимо, муж, да? – обратилась к нему женщина – вместо того чтобы объяснить цель своего визита. – Но… конечно же, не тот… Да? – И она обернулась к Римме.
– Что значит – «не тот»? – спросил Гарик и заслонил собой Римму, чтобы незнакомка смотрела на него. – Я у нее один муж, насколько мне известно!
– То есть… вы допускаете, что вам может быть не все известно? – произнесла очень странную фразу женщина.
– В каком смысле? – спросил Гарик, которому отнюдь не хотелось говорить посторонней женщине, что он знает о недавнем Риммином любовнике. Но любовник – это ведь не муж.
Женщина опять повернулась к Римме и запела свою песнь сначала:
– Риммочка…. вы понимаете, я никогда бы не потревожила вашу спокойную семейную жизнь, если бы не крайние обстоятельства…
– Да говорите же, черт возьми, что у вас за обстоятельства! – взревел Гарик.
Женщина вздрогнула и начала говорить:
– В общем, так, Римма… с моей сестрой вы лежали в роддоме двенадцать лет назад… Да, именно двенадцать. Оленьке как раз исполнилось двенадцать две недели назад.
– В каком еще роддоме? – жалко хохотнула Римма. – Я никогда не была в роддоме.
– Конечно, вы постарались выбросить это из своей памяти, но Оленьку-то не выбросишь… Такая милая девчушка… Точная ваша копия. Такая же беленькая, с кудрявинкой…
– Ничего не понимаю, – выдохнула Римма, тяжело рухнув на диван напротив женщины, которая назвала себя Раисой. – Что еще за Оленька?
– Ну как же… Ваша дочка… Валечка назвала ее Оленькой…
– Что вы несете? – прошелестела Римма. – У меня нет никакой дочери… У меня вообще не может быть детей…
– Правильно… Мы все вас уговаривали взять девочку, потому что роды у вас прошли с патологией, тяжело… Врач говорил, что детей больше у вас не будет, но уговорить взять ребенка тогда не удалось…
– Что за бред?!! Да вы…
– Ну-ка тихо! – остановил женщин Гарик. – Давайте-ка все по порядку! Вы хотите сказать, что двенадцать лет назад Римма родила девочку?
– Да, – кивнула головой Раиса.
– Да это же… – взвилась Римма.
– Погоди, – спокойно осадил ее Гарик и опять обратился к гостье: – И она оставила ее в роддоме?
– Наверно, у нее были причины на это… Вы не подумайте, что я осуждаю! Валечка была так счастлива, что у нее есть дочка!
– То есть ваша сестра взяла девочку?
– Да! Взяла! У нее родился мертвый ребенок, и когда ваша жена отказалась… Ну… вы понимаете… Но мы долго Риммочку уговаривали… Не думайте, что мы прямо так и налетели на ее девочку!
Римма потеряла всякое ощущение реальности. Ей казалось, что стены комнаты наползают на нее и хотят раздавить. Она решила больше не оправдываться, потому что бесполезно. Эта Раиса говорит очень складно. Судя по всему, Гарик ей верит. Ну и что? Пусть верит. Пусть уходит. Она не звала его…
– Ну и чего вы, собственно, теперь хотите? – спросил Раису Гарик.
– Понимаете, тут такое стечение трагических обстоятельств! Год назад погиб в автомобильной катастрофе муж Валечки – Александр. Хороший был человек! Пусть земля ему будет пухом… А Валечка… она его очень любила… впала в тоску… У нее и без того диабет, а тут смерть мужа… В общем, похоронили мы ее…
– И что?
– И вот… Оленька осталась совсем одна… Понимаете, я проводником работаю… Езжу на Дальний Восток. Меня по нескольку недель не бывает дома. А муж у меня жутко пьет… И сын тоже… взрослый… такой, знаете, дебошир… Нельзя к ним девочку. Она же как ангелок! Вот посмотрите! У меня и фотография есть – вылитая Риммочка! Валечка-то с Сашенькой темноволосыми были, а Олечка… Сейчас сами увидите!
Женщина покопалась в помятой черной сумке с лопнувшими и кое-как сшитыми ручками и достала из нее завернутую в двойной листок из школьной тетради фотографию. Гарик взял ее в руки, и лицо его тут же пошло красным пятнами. С фотографии светлыми кроткими глазами на него смотрела маленькая Римма. Он нервно сглотнул и не своим голосом проговорил:
– И вы хотите…
– Да… Я подумала, может быть, вы уже нажились без детей-то… Может, заскучали. Может, возьмете Оленьку-то? Нельзя ее, такую нежную… беленькую… чистенькую… к моим мужикам! Вы уж извините, что я так откровенна, но… вы же понимаете…
Гарик бросил взгляд в сторону вжавшейся в диван Риммы и сказал:
– Знаете что… Это все так неожиданно… Нельзя все решить вот так… сразу…
– Да-да! Я понимаю, – засуетилась Раиса, соскочив со стула. – Конечно же, вам надо подумать… Я, пожалуй, зайду к вам… завтра, нет, лучше послезавтра… часиков в восемь вечера, а то мне потом в рейс… Вас устроит?
– Устроит, – кивнул Гарик. – Фотографию оставите?
– Конечно, конечно… У нас их много… В школе часто детишек фотографируют… Так, значит, до послезавтра?
Гарик еще раз кивнул. Женщина быстро натянула свою жалкую куртенку и скрылась за дверью квартиры. Проводив ее, Гарик сел рядом с Риммой, держа в руках фотографию прелестной белокурой девочки.
– Она очень похожа на тебя! – после некоторого молчания произнес он.
Не глядя на фото, Римма сказала:
– Это все блеф.