Клубок со змеями
Шрифт:
— Ты в порядке? Нам надо идти дальше.
Я закрыл глаза, глубоко вдохнул, а затем, не оборачиваясь, кивнул:
— Да, все уже хорошо.
— Вы только гляньте! — полушепотом присвистнул Гасан и указал пальцем на кого-то из толпы.
Проследив за направлением его жеста, я увидел женщину. Вавилонянку средних лет. Однако годы совсем не испортили ее красоту. Длинные завитые черные локоны, изящно обрамлявшие овальное лицо, ниспадали на плечи и волнами опускались до середины спины. Под большими синими и заплаканными глазами виднелись темные круги, контрастировавшие с нанесенными на бледные щеки румянами. Обтягивающая
Обернувшись к Гасану, я ухмыльнулся:
— Что, влюбился? Тогда, боюсь, мне придется тебя огорчить. Эта дама занята. Видишь того упитанного типа?
— Да причем тут любовь, господин? — возмущенно цокнул языком мадианитянин. — Вы только гляньте, какие на ней драгоценности! Да мы можем неплохо набить карманы, просто обчищая проходящих мимо богачей!
Я беззвучно засмеялся:
— За поимку Этеру мы получим намного больше, и эти украшения покажутся жалкими безделушками. А теперь выдвигаемся. И без резких движений. Беженцы и так напряжены до предела, а вид незнакомых вооруженных людей, внезапно появившихся из подворотни, обязательно посеет панику. Добраться до стен сквозь беснующуюся толпу будет невозможно. Все поняли?
Гасан кивнул. Его примеру последовали рядом стоявшие разбойники. Ассирийцы, как всегда, остались безучастны, крепко сжимая скрученного Тарару. Тот, казалось, полностью утратил интерес к жизни, пустым взглядом уставившись в землю.
— Хорошо, — сказал я, — выходим. Медленно и осторожно. Держимся правой стороны и не мешаем людям покидать пригород, — еще раз окинув взором отряд и заметив одну деталь, что мне не понравилась, я добавил, — и уберите мечи в ножны. Вы ведь знаете, как действует на человека вид обнаженной бронзы. Она возбуждает его сильнее, чем обнаженная женщина.
Бастет нахмурилась, а я, похотливо подмигнув, вышел на запруженную беженцами улицу.
Седой и дряхлый старик, ведущий за руки двух плачущих детей, резко вздрогнул и ускорил шаг. Я одобрительно улыбнулся ему и продолжил движение по улице на восток, стараясь держаться вблизи стен хижин. Отряд шел следом, ловя на себе настороженные и испуганные взгляды вавилонян. Но поскольку мы, молча, и не обращая на них внимания, продолжали свой путь, то этой реакцией все и ограничивалось. Люди были слишком заняты своей судьбой и спешили уйти подальше от города. Их возбужденные голоса смешались в однообразный гул, за которым нельзя было различить, что сейчас происходит за укреплениями.
Это ощущение... чувство неведанного... передалось и мне, невольно заставляя ускорить шаг. Впереди, в паре сотен локтей, возвышалась вавилонская стена. Все такая же величественная, как и раньше, но уже не казавшаяся неприступной. Последний раз я видел ее в качестве пленника, несправедливо осужденного на смерть. Теперь я взирал на нее в виде завоевателя. Может, это прозвучит слишком громко, но я считал, что внес и свой вклад в происходящее. Ассирийцы держались в середине нашего отряда, стараясь не привлекать лишнего внимания и держа связанного Тарару. Поскольку юнец с трудом передвигал ноги, его чуть ли не волоком тащили по земле.
Оказавшись в непосредственной близости от массивных ворот города, я заметил троих стражников, руководивших потоком беженцев. К некоторому удивлению, я распознал среди них тех же самых воинов, что дежурили на местном посту в тот день, когда Этеру и Тиридат вели меня в кандалах, дабы посадить в храмовую тюрьму. Один из них, невысокий, худой и с хитрым лицом, тот, что сидел тогда на траве и играл в кости, находился ближе всех к нам и первым заметил нашу процессию. Я вспомнил его имя.
«Шадрах».
Естественно, он тут же схватился за простенькую рукоятку короткого меча, висевшего на обычном армейском поясе, и подозрительно уставился на нас:
— Стоять! Кто такие?
Я жестом приказал отряду остановиться, а сам с Бастет и Гасаном, следовавшими на шаг позади, приблизился к нему.
Поправив чуть сползшую повязку на лице, да нацепив дружелюбную улыбку, я произнес:
— Наемники на службе Его Царского Величества, наместника Вавилона [88] , владыки Аккада и Шумера, царя Самсу-дитану.
88
Формальным царем города всегда считался Мардук, верховное божество Вавилона, поэтому, в знак почтения к божеству, в своих титулах цари именовались как наместники.
— Эмеку-Имбару не говорил об отряде наемников, — продолжая держаться за меч, сказал стражник, во взгляде которого читались сомнения.
Сохраняя улыбку на устах, я сделал еще шаг навстречу:
— Быть может, тебе следовало поменьше играть в кости и лучше слушать своего командира?
Шадрах вздрогнул, явно не ожидая, что незнакомый наемник осведомлен о его азартном пристрастии. Однако напряжение спало.
Убрав руку с меча, стражник поинтересовался:
— Куда идете?
Я небрежно кивнул назад:
— Ведем пленного хеттского лазутчика, а также несем благую весть — отряд вражеских разведчиков, действующий в западном пригороде, полностью уничтожен. Люди могут покидать город свободно.
Шадрах с облегчением вздохнул:
— Хвала богам, хоть какие-то благие новости за сегодня.
— Я слышал, что враг штурмует царский дворец, — как бы невзначай бросил я.
Стражник тут же насупился:
— Только что пришло подтверждение, эти варвары прорвали оборону.
«Шакалы Ламашту меня раздери, времени остается все меньше!».
Ничем не выдавая свои мысли, я убрал улыбку с лица и нацепил маску сопереживания:
— А царь и его семья? Они успели покинуть хоромы?
Воин сокрушенно покачал головой. Его реакция была красноречивее всяких слов.
— Жаль, — произнес я, честно стараясь, чтобы в моем голосе прозвучала хоть капля искренности, но это было нелегко.
— Да, нам с трудом удается контролировать жителей, покидающих город. Как только хетты начнут прорываться к центру, напор толпы может стать неуправляемым.