Кляча в белых тапочках
Шрифт:
Мы закончили разговор, я выключила мобильник и решительно попрощалась с Василием Ивановичем, не дав ему возможности затянуть наше общение.
– Пока-пока! – Мы с Масяней помахали дедушке ручками и удалились восвояси.
Вечером, рассказывая ребенку на сон грядущий сказку, я путала слова. Переврала с детства знакомые пушкинские строки: «У Лукоморья дуб зеленый…» – и так далее. Дуб у меня почему-то был «соленый», а кот – «зеленый». Сонный Мася на мамину ошибку внимания не обратил, а Колян заметил и сказал:
– Кыся, у тебя сбои в программе! Не иначе, оперативная память перегружена! Чем, не поделишься?
Рассказать ему, что я погрязла в самодеятельном расследовании, или не пугать? Пока думала об этом, уснула.
Опять среда
Безжалостный малыш проснулся в половине шестого утра! Заранее припасенная мной бутылочка с компотом и пара вафель заняли его не более чем на четверть часа. Чтобы провести в теплой постели еще хоть с десяток минут, пришлось, зевая, рассказывать ребенку сказки, но внутренний протест моего организма против раннего подъема все-таки прорвался наружу.
– А потом позвонили зайчатки, – монотонно пробормотала я. – Нельзя ли прислать взрывчатки?
– Пи! – возмущенно поправил меня малыш.
– Не взрывчатки, Кыся! Перчатки! – хохотнул пробудившийся Колян.
– А я что сказала? – Зевнув с риском вывихнуть челюсть, я сползла с постели и побрела в ванную.
Когда, слегка освежив и разгладив помятую спросонья физиономию, я вернулась в комнату, Колян увлеченно читал малышу любимую книжку, вдохновенно перевирая текст. Получалось что-то невообразимо кровожадное:
– А вчера поутру – кенгуру:
Не это ли квартира Мойдодыра?
Я рассердился и цап кобуру!
Нет! Это чужая квартира!
Вопросительно приподняв брови, я немного послушала стихотворный ужастик, в котором «крокодил» рифмовался со словом «тротил», и сочла нужным вмешаться:
– Коля, не пугай ребенка!
– О, в маме проснулся педагог! – подмигнул Колян Масяньке. – Доброе утро, мама!
– Доброе утро, педагог! – поправила я, вновь зевнув. – Мама еще спит…
Но поспать мне, конечно же, не дали. Мася поскакал в кухню – с намерением греметь кастрюльными крышками, а Колян полез в ванну и встал под душ, не обратив внимания на то, что холодной воды нет, а горячая клубится паром, так что утро понеслось по нарастающей под грохот фанфар и истошные вопли ошпаренного Коляна. Потом мы завтракали, и малыш в позе сеятеля разбросал по кухне макароны и предметы сервировки, Колян поперхнулся пятой по счету сосиской, а я уронила себе на ногу чугунную сковороду, которую ребенок вытащил из-под мойки, пытаясь добраться до закатившейся туда бутылочки с компотом. Бутылочка раскололась, и содержимое ее вылилось на пол, образовав на линолеуме розовую лужицу, куда Колян влез ногой, обутой в чистый носок, который сразу перестал быть чистым и запятнал полы липкими следами. Я затирала их мокрой тряпкой до самого прихода няни, которая ничуть не удивилась, увидев меня на четвереньках, Коляна – в попытке обработать спину противоожоговым спреем – в сложной позе хатха-йоги, а Масяньку – попросту на ушах. Все как обычно, нормальный дурдом!
На работу я мчалась, как гонимый бурей корабль в тихую гавань.
– Давай полтинник, – деловито сказал Вадик, встретив меня в дверях.
– На что собираем? – поинтересовалась я, доставая из кошелька требуемую купюру.
– Сама не видишь? – Мрачный Вадик спрятал денежку в карман, повернулся ко мне спиной и канул во мрак плохо освещенного коридора.
Недоумевая, что бы все это значило, я осмотрелась и отметила, что не вижу привычной сцены: бабки, ковыляющей в сортир. Неужто померла?! Не иначе, на венок собираем?!
– Вадька, подожди! – Я догнала коллегу и, не успев вовремя затормозить, врезалась в его спину.
– Обалдела?! – возмутился оператор. – У человека спина разламывается, а ты по ней кулаком стучишь!
– Вовсе и не кулаком! Это у меня в сумке яблоко!
– Ну, ты и фрукт! – обиделся Вадик. – Нет, чтобы человека яблоком угостить, ты его им лупишь!
– На! – Я вытащила яблоко раздора из сумки и вручила его скандалисту. – Лопай, человек! И заодно объясни мне, что происходит? На что мы собираем деньги?
– Когда я ем, то глух и нем, – уже более добродушно изрек Вадик и впился зубами в спелый плод.
Я обвела вопросительным взглядом малое собрание коллектива в редакторской: тут были Наташа, Слава, Макс и старуха вахтерша. Жива, стало быть… При всей своей нелюбви к вредной старушонке, я почувствовала облегчение. Хватит с меня покойников!
– В коридоре у нас темно, ты заметила? – подала голос Наташа. – А еще в кабинете директора и в туалете. Фаза вылетела.
– А мы скинемся на взятку этой самой фазе, и тогда она обратно влетит, – съязвила я.
– Влетит кому-то другому! – отложив спицы с вязаньем, заворчала противная бабка. – Вадьке, поганцу, влетит по первое число! Ну, погоди, паршивец! Вот ужо директор узнает, хто обесточил служебные помещения!
– Ну, Анна Васильна, мы же договорились! – Макс успокаивающе погладил старую ведьму по плечу и скорчил в сторону страшную рожу.
– Где Вадька, а где фаза? – Я по-прежнему ничего не понимала.
– А что Вадька? – Оператор догрыз яблоко и включился в разговор. – Подумаешь, чайник включил не в ту розетку! А на фига держать его на тумбочке в редакторской, если втыкать надо не в ближайшую розетку, а в удлинитель, который тянется аж в студию? Вот глупость! Чтобы спроворить кипяточку, полчаса бежишь вдоль провода, как фронтовой телефонист!
– А теперь мы полдня будем без света сидеть! – расстроилась я.
– Не будем, – успокоил меня Макс, одновременно приобняв бабульку, уже раскрывшую рот для гневной тирады. – У меня приятель работает в горэлектросети, я ему уже позвонил, сейчас ребятки прибегут пошабашить, починят нам все, пока начальство не появилось.
– Так мы этому приятелю на гонорар скидывались? – поняла я. – Ладно, полтинник – не большие деньги. Да будет свет, да будет фаза!
– Она улетела, но обещала вернуться! – вполголоса пробормотал Слава.
– Ну, вы тут посидите – покалякайте, приятеля подождите, а нам с Ленкой на съемку пора бежать, – засобирался Вадик, явно тяжело переживающий общее недовольство.
– Боже мой, сегодня же открытие конференции гомеопатов! Дмитрий Палыч меня еще вчера предупреждал! – вспомнила я.
И ужасно расстроилась, сообразив, что могла бы выйти из квартиры на полчаса позже: Детский диагностический центр, где будут сегодня гнездиться гомеопаты, в двух шагах от моего дома! Еще меня огорчила мысль о том, что, не появись я утречком на работе, не пришлось бы делать взнос в фонд помощи добровольным электрификаторам…