Клятва дракона, или Непокорная невеста
Шрифт:
— Не смей так говорить о Цветане! — зарычала я. — Ты и ногтя ее недостоин! Ты больше пекся не обо мне в тот день, а о даре Миррэ. А меня обвинил во всех неприятностях. Но в чем я была виновата? В том, что родилась? Это только ваша вина! Твоя и Тайганы. Если бы не вы, я бы и вовсе не появилась на свет! Так почему же я проклятая? Только потому, что оказалась вам не нужна? Что я тебе сделала, папа? — Я уже кричала, умываясь слезами, не в силах сдерживать ураган рвущих меня на части эмоций. — Вы никогда меня не любили! Я оказалась помехой
— Тали, что ты такое говоришь? Я всегда тебя любил! И мама тоже! Согласен, мы не идеальные родители и наделали много ошибок, но…
— Того, кого любят, проклятым отродьем не клеймят, — напомнила Ана.
— О чем ты? Я никогда не называл так Таларию!
— Ты сказал это в тот день в кабинете ректора. Я слышала это собственными ушами... — не выдержала я его лжи.
— Не помню тот разговор дословно, давно это было, но…
— Зато я все прекрасно помню, папа! Живу с этой печатью на сердце все годы!
Позади вдруг раздались хлопки. Кто-то издевательски нам аплодировал.
— Браво, детка! Так его! Жаль, я не нашла тебя раньше. До того как ты попала к Цветане. Я бы вырастила из тебя настоящее чудовище! Но поздно…
Запрокинув голову, я увидела женщину в черном обтягивающем одеянии, которая показалась мне смутно знакомой. Она подошла вплотную, остановившись рядом с моей головой. Я поразилась, высоченным каблукам ее сапог. Как можно на таких ходить по лесу?
— Талария, доченька, если я и ругался в тот день, то так я мог назвать только ее. Проклятое отродье — это о Лессе, точно не о тебе, милая. Клянусь!
Даже в своей обиде я чувствовала, что герцог говорит уверенно и от всего сердца…
— Видишь, Талария, проклятое отродье, это все-таки я. Рада знакомству?
Меня с интересом рассматривала та самая женщина с портрета, только теперь на ней не было шляпки с вуалью и платья, а длинные черные волосы она заплела в толстую косу. Казалась она едва ли намного старше меня. Ну, может, лет тридцать с натяжкой, но я чувствовала, что разница на деле куда больше.
— Лесса? — спросила я, как будто еще остались сомнения.
— Верно, — улыбнулась колдунья, демонстрируя ровные белые зубы.
Я невольно замерла, стараясь даже дышать реже. Собственное бессилие угнетало, как никогда раньше. Надо было нам не разговаривать, а искать способ, как выбраться из этой переделки. Да только не было такого способа, иначе отец до него бы додумался раньше.
— Что тебе нужно? — не стала я ходить вокруг да около.
Прежде чем ответить, женщина посмотрела на небо.
— Хочешь правду? — поинтересовалась она с улыбкой.
— Стеркулия! А на кой нам твое вранье сдалось? — не сдержалась Анатрана.
— Отпустите нас немедленно! То, что вы делаете, противозаконно! — Элина тоже решила высказаться.
Лесса только рассмеялась. Она отошла в сторону и вытянула руку перед собой ладонью вниз. Земля вздрогнула, исторгнув… банальную сумку, вроде тех, с которыми мы путешествовали.
— Какие вы, однако, забавные. Такие наивные! — заметила колдунья, копошась в ее недрах. — Думаете, стоит попросить, и я сразу же остановлюсь? — она бросила снисходительный взгляд на Элину.
— Было бы неплохо. А вот его можете себе оставить, только нас отпустите, — предложила Ана.
— Девочка, я не отпущу ни его, ни тебя, ни тем более твою подружку. Ее отец все правильно сказал: я собрала четырехлистник. Идеальный! — это Лесса произнесла почти с придыханием. Затем поднялась и принялась обходить нас по кругу, с размаху втыкая в землю какие-то стойки на равном расстоянии между нами. — Лучшего четырехлистника Древнелесье еще не видело! Столько удачных совпадений разом! Две драконьи истинные…
Хрясь!
— Отец и дочь…
Хрясь!
— Кровная подруга…
Хрясь!
— Хорошо получилось, что вы провели в свое время этот совсем простенький, но такой удачный для меня ритуал. Трое из четверых теперь имеют кровное родство, пусть одна лишь условно. Вы не представляете, как такая вроде бы мелочь, способна усилить эффект в магическом плане!
Хрясь!
Воткнув последнюю стойку, Лесса снова посмотрела на небо
— И жертва не подкачала. Впервые я даже не сомневаюсь, что у меня все получится. — Завершив обход, колдунья снова остановилась надо мной. — Пора! — скомандовала она кому-то невидимому.
— Жертва? — переспросила я, осененная ужасной догадкой.
— Нет-Нет, только не это! Убей меня, но отпусти моих дочерей! — из последних сил потребовал отец.
Он зарычал, пытаясь высвободиться, но, ожидаемо, не получилось.
— Фу, мужчины! Какие же вы все-таки животные! — скривилась Лесса, и с ее пальцев сорвались зеленые искры.
Речь герцога превратилась в сдавленное мычание, а затем и вовсе стихла. Я вдруг поняла, что беспокоюсь за отца. Мне нужно было знать, что с ним сделала Лесса, но я по-прежнему не могла пошевелиться, и эта беспомощность ужасно бесила.
— Иди скорее, дитя! Тебя здесь ждут, — продолжала звать Лесса.
Мои опасения оправдались. Из-за древесных стволов слева появилась хрупкая фигурка, в которой я без труда узнала сестренку. Сердце заколотилось быстрее, и я прошипела:
— Не смей! Слышишь! Не смей ее трогать!
Лесса присела рядом, дотронулась пальцами до моей щеки, погладила. Я смотрела на нее, не мигая, а она мне в глаза — внимательно и цепко.
— Как жаль. Ты могла бы стать первой из моего круга… Такая сильная девочка. Ты даже не представляешь, на что ты способна. Какая колдунья бы из тебя вышла, останься ты в Древнелесье, — она говорила без улыбки, словно и правда сожалела.