Клятва мести

Рейн П.

Я все еще восстанавливаюсь после огнестрельного ранения, но с каждым днем я делаю успехи и уже почти как новенькая, если не считать шрама на животе. Но Марсело много времени проводит по нему языком и, похоже, считает, что это очень круто — говорит, что ни у кого из других жен такого не будет, что, наверное, правда.

Утром в канун Рождества, когда я уже заканчиваю собираться, раздается тихий стук в дверь. Открываю — стоит Марсело с пакетами подарков в руках.

— Привет. — Я улыбаюсь и прижимаюсь

к нему, чтобы поцеловать. — Я почти готова идти на завтрак.

Он смотрит налево, потом направо. — Можно я зайду на минутку?

— Мой отец пристрелит тебя, если увидит, что мы здесь дурачимся, жених мы или нет.

Он хихикает. — Я хочу кое-что передать тебе наедине.

Я смотрю на его член. — Не сомневаюсь.

Он качает головой и проталкивается мимо меня. Я быстро закрываю дверь, чтобы никто не заметил его там.

— Мы можем оставить это до приезда к моему родственнику. Он уже все знает, так что я сомневаюсь, что нам придется спать в разных комнатах. — Он направляется к дивану в дальней части моей комнаты. — А теперь иди сюда и садись.

Любопытствуя, в чем дело, я делаю то, что он просит, не споря с тем, что он мной командует. Я сажусь рядом с ним.

— Мне нужно кое-что передать тебе завтра утром перед всеми, но я хотел бы передать тебе это наедине.

Он протягивает мне первый из трех подарочных пакетов. Это самый большой из трех.

— Это вещи для спальни? — шучу я, доставая из пакета папиросную бумагу. Затем я ставлю пакет у своих ног, достаю черный футляр и кладу его на колени. Когда я расстегиваю защелку и открываю футляр, я задыхаюсь. Внутри — черно-золотой пистолет. — Он такой красивый.

— Я думал, тебе понравится. — Он улыбается мне. — Я подумал, что если мы будем равноправными партнерами, то тебе понадобится собственный пистолет.

Теплое чувство разливается по моей груди.

— Но ты не сможешь пронести его в университетский городок, поэтому тебе придется оставить его здесь на ближайшие несколько лет, — говорит он.

— Что? — задыхаюсь я.

Марсело знает, что я хочу закончить наше пребывание в Академии Сикуро, но мы договорились, что обсудим это во второй половине года. Он очень хочет взять на себя управление и, по сути, уже в какой-то степени сделал это, находясь в кампусе. Первое, что он сделал по моему приказу, — это прекратил торговлю людьми, которую развернул его отец. Я не могла смириться с мыслью, что мой муж заставляет безвольных женщин жить в рабстве, и он со мной согласился. Многие люди были недовольны, но мы планируем заменить этот доход некоторыми онлайновыми предприятиями, идеи которых я ему подкинула.

— Значит ли это…

Он кивает. — Мы закончим в "Сикуро". Мой дедушка согласился заниматься повседневными делами, а я буду использовать

свой воскресный звонок, чтобы проверить все, что мне нужно.

Я вскакиваю с дивана и крепко обнимаю его.

Он хихикает и отстраняет меня от себя.

— Тебе еще предстоит открыть, и я не хочу, чтобы твои родители застали меня здесь. Твой отец грозился отстрелить мне яйца, если найдет меня здесь, а я хотел бы оставить их там, где они есть.

Я улыбаюсь и сажусь обратно, чтобы открыть остальные подарки. В следующем пакете — рубильник и охотничий нож, а в последнем — телефон. Я смотрю на все эти предметы, лежащие на диванной подушке рядом со мной, потом поднимаю глаза на мужа. — Спасибо тебе за все это.

— Думаешь, теперь ты готова удержаться на вершине пирамиды Коста? — Он приподнял бровь.

— С твоей помощью — да.

— Тогда хорошо, что мы одна команда. — Прежде чем я успеваю что-то сказать, он поднимает руку. — У меня есть для тебя последнее дело.

— Это имеет отношение к тому, куда ты отправился прошлой ночью? — спросила я, наклонив голову, так как у него не было с собой больше никаких пакетов.

— Возможно. — Он ухмыляется.

Марсело вчера вечером ходил куда-то с моим братом, но он не сказал мне, куда, сколько бы я ни допытывалась. Я уже спала, когда он пришел домой.

— Ну, что там? — нетерпеливо спрашиваю я.

Он поднимает подол футболки, и там оказывается свежая татуировка, припухшая, приподнятая и красная по краям. Это точная копия моего шрама от пулевого ранения в точно таком же месте на его теле.

— Теперь мы совпадаем, — говорит он мягким голосом. — К тому же, как я понимаю, твой шрам — это символ твоей любви ко мне. Теперь у меня есть символ моей любви к тебе. Я не принимал пулю за тебя, но я бы принял. Без колебаний.

Я поднимаюсь с дивана и обхватываю его за шею, притягивая к себе для поцелуя. Когда он отстраняется, то упирается лбом в мой лоб.

— Как ты показал татуировщику, чем тебя наколоть? — спрашиваю я.

— Я сфотографировал твой шрам, когда ты спала. — Он целомудренно целует меня в висок. — Я люблю тебя, Мирабелла. Больше, чем я когда-либо думала, что смогу кого-то полюбить.

— Я тоже. У нас будет прекрасная совместная жизнь. — Я кладу руку ему на щеку, и он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза. — Я не могу дождаться, когда женюсь на тебе.

— Держу пари, ты никогда не думала, что произнесешь эти слова. — Он смеется.

— Никогда.

Я усмехаюсь.

— Король и его королева. — Он заправляет клок волос мне за ухо.

— Или королева и ее король, — говорю я, смеясь.

— И жили они долго и счастливо.

— На веки вечные.

Мы скрепляем наше обещание поцелуем.