Клятва на мече
Шрифт:
Он взглянул на монаха. Тот сидел на куче соломы, запрокинув голову, и смотрел сквозь решетку на далекие, мигающие в вышине звезды…
– В манускрипте было сказано, что вы оставили своих лошадей на постоялом дворе. Это правда?
Чонг безучастно кивнул.
– Ты запомнил хозяина?
– Смутно. Кажется, его звали Зык-Олла… Он взял с нас плату за два дня вперед. Но зачем это вам?
– Еще толком не знаю, – признался Колесников. – Я просто чувствую: ваши лошади – это ключевой момент.
– Не понимаю.
– Послушай. Во всей этой кутерьме, что поднялась сразу после убийства, городской страже было дано описание человека… Это единственное, чем они располагали. Лица никто не разглядел, оно было под маской. Что же осталось? Темный плащ, расшитый звездами. Островерхая шапка – типичное одеяние фокусника. И лошадь черной масти, на которой он ускользнул.
– На мне была серая накидка…
– Неважно. Плащ нашли в канаве, недалеко от того самого постоялого двора. Ты мог его скинуть.
– Я? – Глаза монаха изумленно расширились.
– Ты или кто-то другой. Я просто пытаюсь рассуждать, как рассуждали столичные судьи, вынося приговор.
– Думаете, они рассуждали? – горько усмехнулся Чонг. – Им и так все было ясно.
Игорь Иванович хмуро молчал. Им было ясно… Черная лошадь, скинутый в канаву плащ. А что еще? Этого же явно недостаточно.
– Что? – спросил Чонг.
– Недостаточно, – повторил Колесников. – Мало ли народу на черных лошадях выезжают из города.
– Да никто и не выезжал. Стражники сразу же перекрыли все дороги.
– Не сразу, в этом-то все и дело. Пока был отдан приказ, пока допрашивали хозяина постоялого двора… Потом гонцы должны были доскакать до всех городских ворот… Нет, времени прошло достаточно. По крайней мере, Таши-Галла успел уйти. А вот ты, – Игорь Иванович посмотрел в глаза монаха, – ты бросился следом – и тебя схватили. Понимаешь? Приметы, лошадь – это полбеды. Главное – ты бежал. Все выглядело так, будто тебе хотелось скрыться.
– Я прости пытался догнать Учителя. Я потерял его там, на дворцовой площади…
– И решил, что он обязательно придет на постоялый двор?
– Ну не мог же он уехать без лошади и без вещей.
– Даже если бы он убил короля Лангдарму?
Чонг отшатнулся:
– Что вы… Что вы говорите!
Игорь Иванович внимательно посмотрел ему в глаза. И монах не выдержал взгляд – словно ему стало стыдно. Словно…
– Ты тоже подозревал его, верно? – осенило Колесникова.
– Кого?
– Своего учителя.
Чонг помолчал. Потом, решившись, прошептал:
– Ну неужели вы не понимаете? Он ведь рассказывал мне… Дом черного мага. Шар… Многие хотели служить Шару, мечтали получить могущество, но он всегда выбирает только сам… И тогда сопротивляться невозможно, где бы ты ни был. Какой смысл магу удерживать своего ученика? Тот и так был прикован… Крепче, чем я сейчас. Теперь я понимаю, что Учитель всеми силами пытался защитить меня. Но для этого ему нужно было узнать имя настоящего убийцы. Не его вина, что он не успел… Хотя…. – На глазах у Чонга сверкнули слезы. – Он все-таки выиграл. Вы – здесь, а значит, Учитель выиграл…
– Ты возьмешь трубку или нет?
Звонок выплывал откуда-то из глубины, как батискаф. Колесников с трудом поднялся из-за стола и на ощупь нашел трубку.
– Алло.
– Игорь Иванович, это вы?
– Я. С кем имею честь?
– Я Валера. Друг Аленки.
– А, Валера… Алены нет дома, она уехала в лагерь.
Трубка помолчала.
– Я как раз насчет этого и звоню… Только вы не пугайтесь.
– Хорошенькое начало. Что случилось-то?
– Гм… По телефону неудобно. Надо бы встретиться. Давайте через полчаса, в сквере напротив вашего дома, идет? Только Алле Федоровне пока ничего не говорите.
– Что, настолько серьезно?
– Боюсь, что да. Она исчезла.
– Алла? – удивился Колесников.
– Алена.
И трубку повесили.
Часть 3
БУДТО НОЧЬ…
Глава 11
БЕГ
Бег – это особое состояние. Отключено все – все мысли, нужные и ненужные, праздные и злободневные (например, сколько еще бежать?). Если бы такой вопрос вдруг возник, он пробудил бы память и она услужливо подсказала бы, что надо думать и о дикой усталости, и о нехватке кислорода, и о боли в икроножных мышцах и в горящих огнем стопах, и о сухом хриплом дыхании – твоем и тех повизгивающих собак, что идут по твоему следу вот уже… Нет, о времени тоже вспоминать не следует. Она лишь раз остановилась и присела – перед тем, как пересечь вброд широкий горный ручей. Ноги в отечественных кроссовках следовало обернуть полиэтиленом.
«Запомните, – учил инструктор, – фирменная обувь впитывает пот, а значит, и ваш запах, как губка. Для любой розыскной собаки это подарок… А для вас – смерть. И потом, найти кроссовки прочнее – в полтора раза, чем „Адидас», и в два с половиной – чем „Рибок". Так что уж потерпите, леди".
Терпеть. Гнать, держать, смотреть, видеть…
«И когда бежите, ни о чем не думайте. Мысли – это тоже смерть. Выучите любую считалку и повторяйте. Без конца одно и то же. Она – ваше спасение».
Дышать, слышать, ненавидеть…
А вокруг было красиво! В другое время она бы остановилась полюбоваться – живописная каменная осыпь с островками ярко-зеленой травы, низкое раскидистое дерево, чудом прилепившееся на склоне, скала с двумя плоскими зубцами на другой стороне ущелья – будто рыцарский замок. Сейчас над главной башней взметнется флаг, опустится мост через ров, появится юный рыцарь на белом коне…
«Здравствуй, красавица. Как долго я искал тебя!» – «Разве мы знакомы?» – «Нет. Но я увидел тебя во сне и полюбил…»