Клятва пацана
Шрифт:
Но Феликс все же поднял волну. Он очень спешил. Рижский рынок стремительно развивался, кооперативными шмотками разрешили торговать внутри закрытого павильона, да и площадь перед вокзалом обрастала палатками, народу по выходным не протолкнуться. А еще слух пустили, что в начале следующего года будут закрыты «Березки», прилавки чековых магазинов уже опустели, зато на Рижском полно всякого дефицита.
— Все никак не угомонишься, Феликс?
— Я тебе ничего не должен, чувак! — Феликс повел головой, как будто собирался сплюнуть под ноги Аксаю. — Салон мой, а ты в пролете!
— Может, и на Ригу
— А на хрен ты мне там нужен?
— А может, ты мне нужен? — Аксай повел взглядом, с сомнением глядя на бойцов Феликса.
— Короче, я все сказал! Видак для вас — по рублю с рыла, никаких скидок, ты понял?
— А то что?
— Хочешь узнать? — набычился Феликс.
— Хочу!.. В деле хочу посмотреть. Если нормально, вместе можем работать. Если нет, идите на хрен!
Феликс поднял руку, собираясь дать отмашку, толпа напряглась, Кеша сжал кулаки, готовый к броску. Но Аксай качнул головой, требуя повременить.
— Давай по правилам! Упал — выбыл, лежачего не бьют! И никакого железа!
— Пусть будет так! — кивнул Феликс. — Для первого раза!
Он поднес левую руку к лицу, пальцами сжал нос, как будто собирался высморкаться под ноги Аксая, но вместо этого ударил его справа. Неожиданно ударил, мощно. Аксай упал, и толпа ринулась на толпу.
На Кешу мощно надвигался бугай с дикими от злобы глазами, так же сильно накатило на него и предстартовое волнение, но ему хватило мгновения, чтобы справиться с мандражом. Он встретил противника своей коронкой, с короткого прыжка зарядил ему ногой в подбородок. Бугай пошатнулся, проседая в коленях, но его все еще несло на Кешу, пришлось бить с короткой дистанции — локтем в челюсть. Бугай упал, попытался подняться, но его повело в сторону. Да и правила не позволяли ему продолжать бой. Правила, которых придерживался сам Аксай. Он мог бы все отменить и ответить Феликсу, но он отошел в сторонку. И зря. Без центрового его бойцы подрастерялись, и Кеша смог срубить еще одного здоровячка. И Феликс отличился.
Силы сначала сравнялись, затем поселковые стали теснить, в конце концов Аксай дал отбой, Феликс на продолжении настаивать не стал. Дрались чисто на кулаках, фингалы, расквашенные носы, разбитые губы, ни одного перелома ни с той, ни с другой стороны. Но в любом случае победа осталась за Феликсом.
— А я смотрю, реальные за тобой пацаны, — с важным видом, но не очень уверенный в своих силах заговорил Аксай. — А нам люди нужны, корова на Рижской, если ты не понял, жиром обросла, все подоить хотят.
— Долгопрудненские?
— Афганцы у них там, непросто с ними. Твои пацаны лишними не будут.
— Мои пацаны, — подчеркнул Феликс.
— Твои, — согласился Аксай.
— Давай так, вы сами по себе, мы сами по себе, но, если что, машемся вместе.
Аксай протянул Феликсу пятерню, ударили по рукам, на этом и разошлись. До завтра.
Феликс распускать пацанов не стал, все толпой отправились в спортзал. Там он и двинул речь, поздравил всех с боевым крещением и первой победой. Слушая его, Кеша поймал себя на мысли, что находится на комсомольском собрании с его пламенными лозунгами. Но если комсомол обещал светлое будущее для всего советского народа, то Феликс хотел подняться сам. За счет своих пацанов. Кеша понимал, что их команда для него всего лишь средство для достижения цели, но внимал ему с почтением. А как не уважать человека, который смог в короткий срок сколотить и показать свою контору? И Отшельник ему теперь точно не указ. Во всяком случае, в это хотелось верить.
Десантура показала класс, пацан в тельняшке сначала пробил пресс, затем бросил через бедро, попытался взять на болевой, Кешу спас Фомич с его наукой побеждать. Давно он уже не занимался под началом детдомовского тренера, но приемы против борцовских захватов помнил. Так и не смог вояка выдавить из него мольбу о пощаде, но бока намял крепко, Кеша чувствовал себя так, как будто по нему прошелся танк. Но хоть на гусеницы его не намотало, и то хорошо. А еще лучше, что стрелка осталась за люберецкой братвой, но и долгопрудненские не убегали, уходили с гордо поднятой головой, обещая вернуться и закрыть вопрос…
Домой Кеша возвращался слегка под градусом. Феликс предложил за победу по глотку, но выпили по три. А дальше сухой закон. Можно только курить, но не всем, а только у кого с дыхалкой полный порядок. Пить можно понемногу, но не всегда. А за наркоту Феликс обещал убивать. Торчок за дозу мать родную продаст, причем кому хочешь, хоть ментам, хоть долгопрудненским.
К дому он подошел в девятому часу, тренировки сегодня нет, можно сказать, детское время. Колька у подъезда стоит, руки в карманах, воротник поднят.
— Агнию ждешь? — пожав ему руку, спросил Кеша.
— Да просто стою, — вздохнул парень.
— А чего просто?
— А ты чего такой помятый?.. Щека содрана, по асфальту катали?
— Да так, по мелочи.
— С Аксаем, слышал, сцепились?
— Так ты приходи в зал, мы тебе расскажем.
— На Рижском были?
— А где Агния? Почему просто стоишь?.. Не выходит? — догадался Кеша.
— Ты не в курсе, может, у нее кто-то появился? — Колька жалко глянул на него.
— Я не интересовался.
— На «девятке», видел, привозили, с московскими номерами.
— Она же в Москве учится. В универе. Сам знаешь, сколько там мажоров, — пожал плечами Кеша. — А девка она красивая.
— Ты знаешь?
— Что красивая?
— Про мажоров!
— Узнаю — скажу, — не очень уверенно пообещал Кеша.
Что-то не очень хотелось общаться с Колькой, может, он и негоден к военной службе, но это не помеха, чтобы водить дружбу с Феликсом. А он как будто отрекся от своих пацанов, ходит, как не пришей рукав. Жалкий он, может, потому Агния и не хочет с ним быть.
Суббота сегодня, а дача зимняя, с печью и камином, банька есть, Бородулину в кайф там пропадать, а мнение жены его совершенно не интересует. И за дочь он почему-то совсем не переживает, а она девушка взрослая, может и загулять. В том числе и с Кешей. Они ведь не родные, и детством не связаны, братом и сестрой их можно назвать с очень большой натяжкой.
Агния стояла перед зеркалом в холле, держа тюбик помады в руках, блуза на ней белая с воланами, короткая джинсовая юбка, лосины, полусапожки на шпильке, модная прическа. А юбка очень короткая, и блуза какая-то уж очень прозрачная, даже в неярком свете плафона под потолком видно, что бюстгальтера на ней нет.