Клятва ворону
Шрифт:
Торхельм сделал молниеносный выпад и ударил мечом, решив, по-видимому, более не тянуть с расправой. Кветка неведомо как успела выставить щит, который от удара рассыпался щепой. Из её груди невольно вырвался глухой стон - щит защитил от раны, но левая рука приняла всю силу удара. Она отбежала прочь, заведя горящую от боли руку за спину.
Торхельм сорвал с головы шлем и отбросил его прочь. Всё, что видела Кветка - светлые, серо-голубые очи, смотрящие холодно и зло. Хотелось скрыться, убежать, чтобы не видеть этот колючий взгляд, полный ненависти и тоски.
– Ты всегда был трусом, Гермар! Вот и теперь бегаешь от сечи, или все же надеешься сразить меня своим детским мечом?!
– он пренебрежительно усмехнулся, и его смешок хлестнул Кветку, словно плетью.
Кровь бросилась ей в лицо. Она закричала, понимая, что это последнее, что она сделает, и бросилась на него, намереваясь нанести удар. Одним едва различимым движением он ударил своим мечом по её мечу, и в руках кёнигин остался лишь обрубок с рукоятью. В два прыжка он оказался рядом, и, схватив девушку за шею, прижал к стене. Кветка подняла глаза к небу, надеясь напоследок увидеть луч солнца, пробивающийся сквозь тучи, прежде чем в неё вонзится холодное железо. Торхельм медлил, надеясь, видимо, услышать мольбы о пощаде. Неожиданно воин сорвал с нее шлем, и она запоздало уперлась руками в его грудь, чтобы помешать ему. Их взгляды встретились. Кветка с мстительной радостью увидела, как ненависть и злоба на его лице сменяют изумление и разочарование. В то же мгновение железная хватка на её шее исчезла, а кёниг отступил назад, не сводя с неё полный пренебрежения, изумления и досады взгляд. Проследив за его взглядом, девица увидела на своем плече длинную прядь золотых волос, выбившуюся из-под подшлемника.
За его спиной послышались торопливые шаги.
– Господин Торхельм!
– Хельгот еле мог выговорить слово, прерывающимся от отдышки голосом.
Он плелся, едва передвигая ноги, в забрызганной кровью кольчуге и покореженном шлеме. Он упал перед кёнигом на колени.
– Молю вас, пощадите юную кёнигин!
– он указал кивком головы на Кветку.
Юная кёнигин вспыхнула, оскорбленная тем, что старый риттер просит за нее милости, в то время как она так долго боролась, решив умереть, но не сдаваться!
Торхельм мельком взглянул в её сторону.
– Встань, Хельгот! Твой господин настолько уподобился зайцу в своей трусости, что выставляет перед врагом свою жену? Где он?!
Хельгот с трудом поднялся на ноги, и, не в силах говорить, показал рукой на храм.
– В подвале храма, - наконец выговорил он.
Торхельм, посмотрев на старого вояку долгим взглядом и, убедившись, что он не лжет, бросился прочь из сада.
Кветка сползла вниз по стене, закрыв глаза. Холодные дождевые капли падали на её лицо, но она радовалась им, стянув с головы жаркий подшлемник. Девица всей грудью медленно вдыхала воздух, чтобы убедиться еще раз, что она жива. "Хвала родным богам и предкам" - снова и снова шептала она, радуясь тому, что Хельгот не сможет видеть её горячих слёз, смешавшихся с дождевыми каплями. За стеной сада она услышала ликующие крики - Сванберг и Мохайм были взяты фридландцами.
– Ты не ранена?
– обессиленный Хельгот подполз к ней.
– Нет, - выдохнула Кветка, и, упав на его грудь, разразилась рыданиям.
– Ну, полно те!
– Хельгот тяжелой рукой гладил её по шелку рассыпавшихся волос.
– Со мной такое бывало, когда я был чуть моложе тебя и сражался бок о бок с отцом Гермара. Наперво оно всегда так.
– Что будет теперь с уцелевшими и раненными?
– встрепенулась Кветка, глядя на советника огромными лучистыми глазами в оправе темных, мокрых от слез ресниц.
– Теперь на всё воля победителя. Тебе бояться теперь нечего - с девицами Торхельм не воюет. Нет причин у него для мести - он взял свое: увидел мертвого Гермара. Как ни посмотри, а всё же и у него сродники в Гримнире есть. Пойдем, мне нужно узнать, кто уцелел из наших, а одну я тебя теперь не оставлю.
Хельгот тяжело поднялся и поковылял к калитке, ведущей во внутренний двор. Кветка неотступно следовала за ним. Во дворе слышалась гортанная отрывистая речь фридландцев и женский плач. Кветка встрепенулась: у крыльца сидела простоволосая Ренхильд и обнимала Кёрста. Кветка подбежала и ощупала шею риттера: под её прохладными пальцами едва заметно трепетал родник жизни. Кветка схватила Ренхильд за руку и горячо зашептала, срывая с шеи цепочку с ключиком:
– Поди в мою опочивальню, отыщи в сундуке глиняный пузырёк вот с такой руной.
– Кветка начертила на земле знак.
– Дай выпить Кёрсту, а рану смажь этой же настойкой и перевяжи, как следует.
Ренхильд часто закивала, вскакивая с земли и целуя руки Кветки. Её лицо распухло и покраснело от слез. Она не могла вымолвить и слово. Девица опрометью бросилась в покои Кветки, а Хельгот увлек её за собой.
Повсюду были воины Фридланда. Те воины, что участвовали в приступе города и замка, устало брели к колодцу или утоляли жажду, выливая холодную воду на обнаженные головы. Многие сидели, где придется, отдыхая и приходя в себя после жаркой сечи. Свежие воины, подоспевшие после взятия Мохайма, осматривали замок и сносили раненных в подвал замка, не разбирая, где свои, а где чужие. Убитых клали на повозки и увозили на главную площадь Сванберга.
Высыпавшие из храма люди, кто в угрюмом молчании, кто с воем и причитаниями, шли через внешний двор замка к воротам, высматривая среди павших и раненных родных и знакомых. Во внешнем дворе царило столпотворение: повозки, женщины, воины, взбесившиеся от запаха крови лошади.
Старики, женщины и дети, прятавшиеся в храме, старались поскорее покинуть замок, спеша в свои дома, в родные стены, чтобы посмотреть, что сталось с их жилищами. Слухи о том, что часть Сванберга горела, распространилась молниеносно.
Кветка увидела у входа в конюшни множество своих воинов, которые уцелели в схватке. Помятые и потрепанные, в крови и дождевой грязи, они стояли, опустив головы, с понурой отрешенностью взирая на всё вокруг. Их сторожили фридландцы. Среди них Кветка увидела Рольда с прижавшейся к нему Росалией. Она плакала и обнимала мужа, а тот безуспешно пытался успокоить её, испытывая неловкость перед остальными воинами. Кветка с Хельготом шагнули к ним и встали рядом. Росалия, заметив кёнигин, оставила Рольда и кинулась к ней.
– Дитя! Ты жива!
– Росалия обнимала Кветку так же крепко, как прежде Рольда.
Через её плечо она заметила брата Сёгрид, того самого посланника, который узнал в золотоволосой девице в кольчуге и алой тунике с испачканным кровью и грязью лицом пригожую кёнигин Эмблу. Неожиданно для Кветки он поклонился ей. Но она, подавленная и удрученная, не ответила на этот поклон, продолжая неотрывно и сурово смотреть перед собой.
Фридландцы продолжали прибывать и прибывать, заполонив весь внутренний двор. Те, кто еще не был в замке, а стоял под стенами города или сражался за пределами Мохайма, с любопытством взирали на всё вокруг. В их поведении и взглядах на побежденных не было ни издевки, ни враждебности, ведь северные племена, из которых позже образовались государства, веками жили бок о бок, торгуя и роднясь.