Клятва ворону
Шрифт:
Орвар лукаво прищурил глаза. Кветка благодарно взглянула на ведуна и со спокойным сердцем отправилась в конюшню за Желкой. Оседлав лошадь, она выехала из замка, назвавшись караульным. Те, к удивлению Кветки, беспрепятственно пропустили девицу, которая своим видом мало походила на кёнигин: серое платье и передник, усталый взгляд и растрепанная коса.
На улицах города о вчерашней битве напоминали лишь сломанные телеги да множество воинов в синих накидках, наводнивших город. Пожар уничтожил лишь несколько домов, зиявших пустыми глазницами окон. В это утро на улицах было совсем мало жителей города: никто не открывал лавки, не гнал коров и овец в стадо - город затаился.
У городских ворот фридландцев было особенно много: здесь плотники и кузнецы трудились над новыми воротами взамен уничтоженных прежних. Караульные преградили кёнигин путь, удивленные нежданным появлением ладной девицы на кобыле.
– Я кёнигин Эмбла, - взволнованно произнесла Кветка, пытаясь проехать.
– А я сам бог Тор, - рассмеялся рыжеволосый караульный, снимая с головы шлем и беззастенчиво таращась на девицу.
Его поддержали дружным хохотом стоявшие рядом воины. Кветка вспыхнула и не заметила, как к ней подъехал молодой риттер на коне. Это был Лотар. Смех оборвался, когда тот поклонился девице и сурово глянул на воинов.
– Простите, госпожа, за скорое слово, - выдавил рыжеволосый страж и отступил.
– Приветствую вас, госпожа. Что заставляет вас покидать город в столь ранний час?
– вежливо и невозмутимо обратился Лотар к кёнигин.
– Я еду в лес, чтобы привезти необходимые травы для раненных, - ответила Кветка, невольно испытывая к нему благодарность.
– Могу я предложить вам свиту, которая полагается вам по положению? Лес не безопасен для воинов, тем более, когда речь идет о кёнигин, - всё так же учтиво продолжал Лотар.
– Благодарю, но я спешу, - Кветка хлестнула Желку и поскакала во весь опор к лесу.
Ей пришлось сделать небольшой крюк, чтобы объехать стан фридландцев, занявший всё поле перед лесом.
Вблизи священных камней Кветка и впрямь нашла несколько разнотравных полян. Пробираясь сквозь заросли богошника, Кветка набрела на заболоченный ручей, по берегам которого раскинулись низкие кусты багунника с венчиками ярко-белых соцветий и дурманящим запахом. Багунник был ядовит, но его отвар лучше других снадобий заживлял раны, не давая им нагнаиваться. Кветка присела у бившего из-под земли ключа и напилась сладкой холодной воды. Опустившись на колени, она поклонилась земле и скороговоркой прошептала:
– Лес батюшка, земля матушка, позвольте вашей плоти взять ни ради наживы, а ради жизни на доброе дело!
Она с благоговением срывала травинки, мысленно прося у них прощения, и укладывала в захваченный с собой мешок.
В Сванберг она вернулась после полудня. Стражники беспрепятственно пускали в город жителей окрестных селений, на улицах было больше народу, чем обычно. Люди выходили за ворота своих домов, чтобы посмотреть, что твориться в городе и поделиться новостями.
Во дворе замка она встретила Ренхильд, которая, радостно обняв подругу, сообщила, что Кёрсту стало лучше, а Орвар стоит двадцати лекарей. Пока Кветка вынимала в конюшне мешочки из седельных сумок, Ренхильд шепотом поведала ей, что повозка с телом Гермара отбыла в Грёвлан. Йохн не поехал сопровождать своего господина в последний путь, а лишь проводил повозку до городских ворот и призвал фридландцев и жителей Сванберга прийти днем в храм Мохайма, чтобы вместе помолиться Единоликому за мир между двумя народами.
– Рольд попросил тебя прийти в храм, - молвила Ренхильд.
– Многие воины отказываются туда идти, если тебя не будет. Они сказали, что после предательства Гермара верны тебе вдвойне.
Кветка смутилась, не веря своим ушам.
– Я ничего не сделала, - ответила она.
– Они называют тебя истинной кёнигин, - улыбаясь, шепнула Ренхильд.
– И я, и Рольд с Хельготом так считают. В городе народ только и говорит о том, что на трон вернулась сама Норфрида в ином обличье.
– На троне Гримнира теперь воссядет Торхельм. Он захватил Гримнир, и теперь это его владения, - задумчиво произнесла Кветка.
Кёнигин, вернувшись в подвал, убедилась в словах Ренхильд воочию: Орвар оказался самым искусным врачевателем из всех, что ей доводилось встречать. Он все делал быстро и слаженно с шутками и присказками, и тяжелая работа спорилась в его руках.
Кветка вместе с Ренхильд принялась растирать травы и готовить снадобья, помогая Орвару. Вскоре к ним пришел Рольд, чтобы позвать в храм. Орвар и Эста убедили Кветку пойти. Девицы поднялись в опочивальню кёнигин, где долго умывались, чтобы смыть с себя запах крови и снадобий. Одев платье серого бархата, Кветка отказалась от тяжелого ожерелья и браслетов. Не время рядиться и красоваться в столь трудное время. Кёнигин лишь тщательно расчесала и заплела золотые волосы - украшение, подаренное ей богами.
Подруги вошли в храм, когда уже все расселись на деревянные скамьи. Фридландцы и жители Гримнира сели обособленно друг от друга. Кветка, не глядя на Торхельма и свиту, сидевшую справа от алтаря, заняла место с Рольдом и Ренхильд в левом ряду. Она успела заметить, как пристально её рассматривают вельможи и риттеры Фридланда.
– Фридландцы уже наслышаны о том, что вы вышли с мечом против их кёнига, - заметив, как напряглась Кветка, шепнул Рольд.
Перед алтарем появился Йохн с золотым обручем в седых волосах и скорбным лицом. Украдкой взглянув на Торхельма, Кветка увидела усмешку на губах кёнига при виде храмовника. Кёниг в зеленом расшитом травами кафтане сидел прямо, всем своим видом излучая уверенность и спокойствие.
– Дети мои! Вчера вы сошлись в страшной сече, умерщвляя друг друга без жалости! Видя всё это, бог отвернулся от вас, позволив утопить друг друга в крови! Вы, допуская злобу и месть в свои сердца, погрязли в грехе, идя на поводу у Темного! До меня дошла весть, что самая знатная из жен вместо того, чтобы молиться за мужа и ждать своей участи, свершила страшный грех, надев мужское платье и выйдя вместе с воинами на сечу!
Его прервал громкий возмущенный ропот, поднявшийся среди жителей Сванберга. Кветка вздернула подбородок, бесстрашно взглянув старцу в глаза. Рольд взял её маленькую ладонь и ободряюще сжал. Йохн, видя, что дело не в его пользу, величественно вскинул руки.