Клятва

В каждой книге есть ряд «персонажей», заслуживающих особой благодарности. Я начну с того, что скажу спасибо женщине, которая поделилась со мной душераздирающими историями о своем детстве, проведенном в Германии в годы Второй мировой войны. Мари Лукас, своими воспоминаниями вы зажгли во мне искру, которая в конце концов превратилась в «Клятву». Спасибо, что рассказали о просыпавшейся по ночам под вой сирен авианалета испуганной девочке, которую ее старшие сестры перебрасывали через забор и прятали за городом в стволе шахты. И спасибо за рассказ

Как всегда, я благодарю своего бесстрашного и неутомимого агента Лауру Реннерт. Спасибо, что ты на моей стороне.

Спасибо моему невероятному редактору Гретхен Хирш, которая поверила в меня не один раз, а дважды. Благодарю тебя за интуицию, терпение и ум. Работать с тобой — огромное удовольствие.

Спасибо Smart Chicks за то, что позволили мне посидеть с замечательными детьми. Дженни Джеффрис и Шелли Йоханнес-Уэлс: спасибо, что оставались допоздна и читали мне. Эрин Гросс и Хайди Беннет: спасибо, что вы так замечательно меня подбадривали. Всем в Debs и Tenners: благодаря вам я сохраняю здравомыслие в сумасшедшем издательском мире! Спасибо моим прекрасным друзьям Жаклин Сандер, Тамаре Макдональд и Кэрол Гильдебранд, которые помогли спланировать великолепные презентации моих книг. (Серьезно, вы трое должны открыть собственный бизнес… или хотя бы брать с меня деньги за свои услуги.)

Спасибо моему мужу Джошу: он мой первый читатель, терпеливый советник и опора. Спасибо моим детям за то, что безропотно, снова и снова, ели фастфуд. Спасибо моей маме, которая всегда говорила, что я могу все… и действительно так считала. И моему папе, который смешил меня именно в те моменты, когда я больше всего в этом нуждалась.

Отдельная благодарность моему брату Скотту, которого я любила и ненавидела много лет (как это делает большинство сестер) и который объяснил мне невероятную ценность обладания братьями и сестрами. Наше с ним детское общение я не променяю ни на что… Я тебя люблю!

142 года после революции Правителей

Когда в комнату вошла девочка, воздух начал потрескивать, словно перед надвигающейся грозой. Девочка была совсем ребенок, но ее появление изменило все.

Королева с трудом повернула лежащую на подушках голову, наблюдая за тем, как гостья неслышно входит в комнату, обутая в домашние туфли. Девочка прижимала подбородок к груди, вцепившись пальчиками в ночную рубашку, беспокойно сжимая и разжимая ткань.

Возможно, охрана королевы не ощутила возникшего в воздухе заряда, но сама она мгновенно почувствовала бег крови по венам, участившийся пульс, а звук ее дыхания перестал быть прерывистым и свистящим.

Она посмотрела на сопровождавших ребенка мужчин.

— Оставьте нас, — велела она, но ее голос, некогда полный властности, был теперь хриплым и тонким.

У них не было причин сомневаться в приказе — рядом с матерью девочка будет в безопасности.

От стука закрывшейся двери ребенок вздрогнул, глаза расширились, но все же она избегала встречаться с матерью взглядом.

— Принцесса Сабара, — сказала королева тихо и как можно мягче, стараясь вернуть доверие девочки. За недолгие шесть лет жизни дочери королева провела с ней очень мало времени, оставляя ребенка на попечении служанок, нянек и учителей. — Подойди ближе, дорогая.

Девочка зашаркала к кровати, но ее взгляд был опущен к полу; черта, обязательная для низших классов, с горечью отметила мать. Шесть лет — это мало, возможно, чересчур мало, — но дольше откладывать было уже нельзя. Королева тоже была молодой, ее тело должно было прожить еще много счастливых лет, однако она болела и умирала, а потому больше не могла позволить себе ждать. К тому же она специально готовила девочку к этому дню.

Когда та подошла к постели, королева вытянула руку, приподняла ее маленький подбородок и заставила юную принцессу взглянуть ей в глаза.

— Ты — моя старшая дочь, — произнесла она то, о чем не раз говорила прежде, напоминая, какой особенной она была. Какой важной. — Но об этом мы уже говорили. Ты ведь не боишься?

Девочка покачала головой; в ее глазах, нервно бегавших из стороны в сторону, блестели слезы.

— Ты должна быть храброй, Сабара. Сможешь быть храброй ради меня? Ты готова?

Девочка взяла себя в руки, плечи ее застыли, и она, наконец, встретилась взглядом с королевой.

— Да, мама, я готова.

Королева улыбнулась. Девочка была готова — мала, но готова.

«Когда придет время, она станет красавицей, — подумала королева, изучая ее гладкую фарфоровую кожу и мягкие блестящие глаза. — Она будет сильной, могущественной и устрашающей, с ней придется считаться. Мужчины будут падать к ее ногам…

…а она — сокрушать их.

Она будет великой королевой».

Она сделала прерывистый вдох. Время пришло.

Королева коснулась девочки, взяв ее крошечные пальцы своими; улыбка исчезла с ее губ, и она сосредоточилась на своей задаче.

Она пробудила свою душу, глубинную часть, делавшую ее той, кто она есть. Свою Сущность. Она чувствовала, как душа плотно свернулась внутри, все еще полная жизни, которой ее тело вот-вот лишится.

— Сабара, я хочу, чтобы ты произнесла слова. — Это было почти мольбою, и она надеялась, что девочка не поймет, насколько сильно она в ней нуждается, как отчаянно хочет, чтобы все получилось.

Взгляд девочки оставался прикованным к королеве, и ее подбородок чуть дернулся, когда она произнесла заранее выученные фразы.

— Возьми меня, мама. Возьми лучше меня.

Королева сделала резкий вдох, ее рука крепко обхватила кисть дочери, и женщина закрыла глаза. Боли не было. Скорее, это походило на удовольствие: Сущность начала разворачиваться, клубясь и свиваясь, как плотный туман, выходя сквозь нее наружу и, наконец, освобождаясь от всех своих ограничений.

Она услышала, как ребенок выдохнул, почувствовала ее борьбу, попытку выдернуть пальцы. Но сейчас это было неважно. Слишком поздно. Девочка уже сказала слова.