Клык и коготь
Шрифт:
– Все звери? – Земляне были поражены. Недоверие и скептицизм светились в устремлённых на старого шамана взорах. – Они владеют магией, а вы – нет? Тогда почему вы ещё живы?
– Каждый наш город окружает сложная система ловушек, реагирующая на любой шорох, на малейшее дуновение ветра. Всё это сделано из специальных материалов, которые трудно остановить магией. Конечно, это срабатывает не всегда, но срабатывает. Крупным животным трудно проникнуть сквозь наши заслоны, однако и мелочь может доставить достаточно неприятностей. Схватки не на жизнь, а насмерть не редкость и в крупных городах, что же говорить про маленькие поселения вроде деревни нашего рода. Тогда происходит то, что произошло с вашим другом – он уважительно кивнул в сторону
– Оборотень на пике ярости способен сопротивляться любой магии. В этот момент он ближе к животному, чем к человеку – и хотя колдовать не в силах, тем не менее заклинания не причиняют ему вреда. Именно это свойство помогло нашему народу выжить в те времена, когда разум только зарождался и своё право на жизнь нужно было доказывать силой… Да помогает и сейчас.
Все потрясённо молчали, только Настя, которая не принимала участия в похоронах и обустройстве лагеря – укрытая принесёнными шаманом шкурами, приходила в себя, стараясь поскорее забыть приближающуюся оскаленную пасть, открыла глаза и тихонько сказала:
– Когда вы разжигали костёр… вначале я думала, что это была просто зажигалка, но теперь. Как без магии, вытянув руку в сторону веток, можно разжечь костёр?
– Почему же без магии? – Старый шаман улыбнулся и полез себе за пазуху. Когда его рука вынырнула наружу, в ней сидел небольшой чёрно-рыжий зверёк, больше всего похожий на белку – треугольная головка, длинные нос и уши с кисточками на концах – и величиной со всего зверька пушистый мягкий хвостик, которым он обернулся, внимательно рассматривая пришельцев чёрными бусинами глаз.
– У народа Хлоев мало друзей в животном мире. Но один точно есть это – криги, не столь разумные, как мы, но зато наделённые магией. Они издревле селятся рядом с людьми – и их детёныши, наблюдая за нами, находят того, кого готовы боготворить, привязывается к нему и вполне в состоянии угадывать желания, по мере своих небольших сил выполняя их. Многое малыши не могут – но разжечь огонь, просушить одежду, найти нужную вещь… Каждый хозяин просит крига о своём – и тот старается выполнить его желания. Если конечно, хозяин любит его и заботиться о нём – фальшь криги чувствуют и избегают хлоев с чёрствым сердцем. Таким приходиться несладко.
– Можно? – Настя протянула руки и местный образчик белки с удовольствием прыгнул в протянутые ладони, принявшись тереться о чужие пальцы, словно кошка – о человеческие ноги.
Ирк’х с некоторым удивлением следил за собственным кригом, словно не узнавая своего друга. Тот явно делал что-то необычное. Небольшая белка взглянула на своего хозяина, смешно взмахнув лапкой – и тот неуверенно улыбнулся.
– Похоже, Настя, вы ему понравились. Подержите его на руках, это успокаивает разум и проясняет мысли. Криги могут и лечить, но обычно они готовы на подобное только в отношении своих хозяев.
– А разве вас нужно лечить? – Вадим пристально глядел на Макса, рассеянно глядевшего на огонь – несмотря на усталость после драки, на коже парня не было ни царапины!
Шаман улыбнулся.
– У оборотней в минуты опасности резко ускоряется метаболизм, что способствует почти мгновенному заживлению ран, но поверьте, у живущих на две стороны хватает своих, специфических болезней, которые не вылечишь ускоренным заживлением. Например, иргиева опухоль, по-вашему, рак – она есть почти у всех живущих на две стороны, это оборотная сторона ускоренной регенерации. А эти малютки неплохо с нею справляются, да и не только с нею. Они неплохие помощники почти в любой профессии, им нужно только суметь объяснить, что от них требуется. Портным они помогают шить, поварам готовить, шаманам – учить воинов идти по пути битв и свершений. Именно мой криг сумел объединить наши сознания и помог вывести вашего
Макс, до этого безучастно следивший за разговором, вздрогнул.
– А что будут ещё и другие?
Ирк’х утвердительно кивнул.
– Ты не житель земли хлоев, однако твои способности менять шкуру, разница между человеческим и звериным обликом – всё выдаёт в тебе высшего оборотня. Такие всегда должны бороться со своим внутренним зверем – и либо победить… либо ещё одним безмозглым зверем на нашей земле станет больше.
– Тогда мне тоже нужно обзавестись подобным зверьком! – Глаза сибиряка и странной белки встретились – и оба увидели любопытство, вспыхнувшее в чужом взоре.
– Если кто-то из молодых кригов заинтересуется тобой, то подойдёт сам. Но любой, даже самый лучший из маленьких помощников, не может заменить тебя в поединке с самим собой. Эта битва – только твоя, и ничья больше. Сумеешь устоять – и мой народ будет гордиться знакомством с тобой. Нет… что ж ещё одной страшной сказкой на нашей земле станет больше. Но хватит на сегодня – давайте отдыхать, и ничего не бойтесь. Всё зверьё в округе бояться подходить к месту смерти касадга. Правда, память у него короткая, так что через пару дней здесь вновь станет опасно. Поэтому уже завтра нужно трогаться в путь.
Одна из девушек помоложе робко спросила:
– Двигаться… А куда?
– Для начала – в мой посёлок. Там вы отдохнёте в безопасности и сможете решить, каким путём вернуться в свой собственный мир. Не нужно отчаиваться – дорогу осилит идущий…
Небольшой холм, оказавшийся началом предгорий, остался далеко позади, и путников обступил лес. Здесь не было ни нахоженный путей, ни даже троп – разве что звериные, но ходить по ним Макс своим спутникам запретил категорически, при активной, но молчаливой поддержке старого шамана. Тот с самого начала взял на себя функции охранника. Вручив свою кладь Вадиму, он неторопливо разделся, оставшись в тонкой вязанной рубашке, облегающей его тело. Очертания его поплыли, и вот уже седой, но поджарый и крупный волк бежит впереди маленького отряда, показывая дорогу, периодически скрываясь в подлёске, отпугивая мелких хищников леса. Пару раз из кустов слыхалась подозрительная возня, однажды волк появился весь в чужой крови, гордо волоча тушку небольшой косули – но в целом день прошёл спокойно. Девушки ныли и плакали, возмущаясь тяжёлой дорогой, поломанными с первых минут каблуками, которые Макс, после некоторого колебания, оторвал совсем… Вадим закусил губу, но молчал, таща тяжеленный мешок с вещами Ирк’ха и остатками шкуры касадга, невесть зачем тщательно собранные и розданные участникам похода старым шаманом. Максу шаман ничего не дал, пристально посмотрев на него – и тот согласно кивнул, поёжившись. Ему совершенно не хотелось вновь становиться медведем, но если другого пути защитить девушек нет… Он шёл налегке, вызывая гневные взгляды и язвительные замечания уставших спутниц – шёл в одной набедренной повязке из остатков одежды, сняв остальное и неся в руке. Его одежда сильно пострадала – сибиряк приводил её в порядок полночи, но прийти в чужой посёлок совсем голым – это Максу никак не улыбалось. От постоянного напряжения мышцы сводило, во рту пересохло, он жадно пил из всех встречных ручьёв и к концу дня оказался вымотанным не меньше, а то и больше, чем его спутницы.
Его измождённый вид вызвал новый поток язвительных замечаний – мол, один из всех идёт налегке, и выглядит так, будто всех на себе тащил. Мужик, называется.
Макс бездумно смотрел на огонь, разожженный дыханием крига, успокаивая разум и нервы. Он находился в чужом лесу – не так росли деревья, не так лежали листья под ногами, не так ветки кустов топорщили свои сучья, бьющие по ногам. Впервые выросший у подножия тайги сибиряк чувствовал себя под пологом леса словно горожанин, приехавший на пикник и не знающий, с какой стороны у деревьев растёт мох, да и где его вообще искать…