Ключ к Ребекке

Фоллетт Кен

Мысли сонно ворочались у Алекса в голове. Снова где-то внутри зашевелилось чувство тревоги. Гашиш мешал нормально размышлять. «Не торопись, разложи все по пунктам, — мысленно посоветовал себе Вульф. — Итак, Абдулла просит меня остаться здесь. Почему? Потому что я в беде. Потому что я его друг. Потому что я перехитрил его. Ага, перехитрил. Но разве эта история закончена? Абдулла хочет добавить еще одно звено в цепочку взаимных обманов. Какое?» Он выдаст Ахмеда-Алекса англичанам. Вот в чем дело! Как только Вульф заснет, Абдулла бросится звонить майору Вандаму. Вульфа схватят, англичане заплатят Абдулле за информацию, и все обернется в пользу Абдуллы.

Черт возьми!

Одна из жен принесла белую рубашку. Вульф поднялся на ноги и стащил с себя порванную и испачканную рубашку. Женщина отвела взгляд от его обнаженной груди.

— Сейчас она ему не нужна, — сказал Абдулла. — Принеси ее утром.

Вульф быстро взял из рук женщины рубашку и надел.

— Уж не считаешь ли ты, друг мой Ахмед, что провести ночь в доме араба ниже твоего достоинства? — обиженно осведомился Абдулла.

— У англичан есть пословица: хочешь с волками жить, научись по-волчьи выть.

Абдулла оскалился, показывая железный зуб. Он понял, что Вульф разгадал его план.

— Я же говорил — почти араб, — сказал он не без восхищения.

— Прощайте, друзья.

— До следующего раза, — ответил Абдулла.

Вульф вышел в холодную ночь, совершенно не представляя, куда ему идти.

В больнице медсестра «заморозила» половину лица Вандама с помощью местной анестезии, а затем чуткие и холодные пальцы доктора Абутнот наложили на его щеку шов и надели защитную повязку, закрепив ее длинной полоской бинта, обмотанного вокруг головы.

— Я, наверное, похож на мультяшного героя, у которого болит зуб, — пошутил Вандам.

Доктор не улыбнулась, и выражение крайней озабоченности не покинуло ее лица. Видимо, ей не хватает чувства юмора.

— Когда действие анестезии закончится, вам придется поумерить свое веселье. Боль будет сильной. Я дам вам болеутоляющее.

— Спасибо, не надо.

— Не упрямьтесь, майор. Вы еще пожалеете об этом.

Вандам взглянул на ее белое больничное одеяние и туфли на низком каблуке и сам удивился тому, как мог считать ее хоть сколько-нибудь привлекательной. Да, она довольно милая, даже хорошенькая, но такая холодная, надменная и… антибактериальная… Совсем не похожа на…

На Елену!

— От болеутоляющего меня потянет в сон, — сообщил он ей.

— Тем лучше. Если вы ляжете и не будете много ворочаться во сне, то по крайней мере в ближайшие часы швы точно не разойдутся.

— Я не прочь поспать, но у меня есть важные дела, которые не могут ждать.

— Ни о каких делах не может быть и речи. Вам даже ходить не рекомендуется. И постарайтесь как можно меньше разговаривать. Вы ослабли от потери крови, а такая рана чревата как физическими, так и психологическими последствиями — через пару часов, когда пройдет болевой шок, вы почувствуете головокружение, тошноту и усталость.

— Ничего страшного. Если немцы возьмут Каир, я почувствую еще и не такое, — возразил майор и встал.

У доктора Абутнот был обиженный вид. Вандам подумал, что она неплохо командует людьми, но не умеет бороться с открытым неповиновением.

— Вы ведете себя, как мальчишка, — буркнула она.

— Никто и не спорит. А есть мне можно?

— Нет. Принимайте разбавленную в теплой воде глюкозу.

«Не беда, разбавим ее в теплом джине», — решил Вандам и учтиво пожал холодную и сухую руку Джоанны.

Джейкс ждал его снаружи, в машине.

— Я знал, что вас не смогут задержать надолго, сэр! — воскликнул он. — Отвезти вас домой?

— Нет. — Вандам посмотрел на часы и обнаружил, что они остановились. — Который час?

— Пять минут третьего.

— Вульф ужинал не один?

— Нет, сэр. Его спутница находится под арестом в штабе.

— Отвезите меня туда.

— Вы уверены, что…

— Уверен.

Машина тронулась с места.

— Вы оповестили начальство? — осведомился майор.

— О последних событиях? Нет, сэр.

— Хорошо. Еще успеется. — Вандам не стал произносить вслух то, что им обоим было известно: над их отделом и так уже сгустились тучи из-за того, что Вульф добрался до секретной информации. Когда станет известно, что он еще и умудрился ускользнуть прямо из рук, опалы не миновать.

— Так, значит, Вульф ужинал с женщиной?

— Да еще с какой женщиной, сэр! Настоящая красотка. Ее зовут Соня.

— Танцовщица?

— Именно.

Они помолчали. Итак, Вульф не стесняется ужинать с одной из самых известных женщин в Египте в промежутках между кражей британских военных тайн. Теперь наглости у него поубавится. Впрочем, в создавшемся положении есть и свои минусы: Вульф знает, что англичане за ним охотятся, и постарается впредь быть более осторожным. Когда работаешь со шпионами, нужно соблюдать железное правило: не пугай их холостыми выстрелами — стреляй наверняка.

Они подъехали к генштабу и вышли из машины.

— Что делали с Соней после ареста? — спросил Вандам.

— Ничего, — сказал Джейкс. — Оставили ее одну в пустой камере. Никакого питья, никакой еды, никаких расспросов.

— Хорошо.

Все равно жаль, что у нее было время собраться с мыслями. Из опыта работы с военнопленными Вандам знал, что наибольший эффект достигается при допросах, произведенных непосредственно после пленения, когда человек боится, что его убьют. Позже, когда он побывал уже там и сям, его накормили и напоили, он начинает ощущать себя именно пленником, а не солдатом, тут же понимает, что теперь у него есть новые права и обязанности, и велика вероятность того, что с этого момента он не раскроет рта. Вандаму следовало бы допросить Соню сразу после драки в ресторане. Но, поскольку это было невозможно, его подчиненные выбрали наилучший вариант — продержали арестованную в изоляции и в состоянии полной неизвестности.

Джейкс провел его по длинному коридору в комнату для допросов. Вандам заглянул внутрь через глазок. Это была квадратная комната без окон, залитая ярким электриче— ским светом. В ней находился стол, на нем — пепельница, рядом — два стула, в углу за перегородкой без двери — унитаз.

Соня сидела на одном из стульев, лицом к двери. «Джейкс был прав, — подумал Вандам, — она аппетитная». Иначе, как очень красивой, ее и не назовешь: своим зрелым, шикарным телом с сильными, пропорционально развитыми членами она напоминала амазонку. Молодые женщины в Египте, как правило, были грациозны, словно нежные молодые лани. Соня же больше походила на… Вандам нахмурился, соображая: на тигрицу. Она была одета в ярко-желтое платье, довольно вызывающее, на вкус Уильяма, однако вполне подходящее для клуба вроде «Ча-ча». Минуту-другую майор наблюдал за пленницей. Она сидела совершенно спокойно: не дергалась, не бросала обеспокоенных взглядов по сторонам, не курила, не кусала ногти. «Крепкий орешек», — подумал Вандам. Потом выражение ее лица вдруг изменилось, она встала и сделала несколько нервных шагов по камере. «Не такой уж крепкий», — понял майор. Он открыл дверь и вошел в камеру.