Ключ к Ребекке
Шрифт:
— Он приходил в магазин.
— Вы его видели! Вы узнали его адрес?
— Нет… но у меня с ним свидание!
— Отличная работа. — Вандам пришел в восторг: теперь уж мерзавец от него не уйдет. — Где и когда?
— Завтра вечером, в семь тридцать, в ресторане «Оазис».
Вандам схватил карандаш и клочок бумаги.
— Ресторан «Оазис», полвосьмого, — повторил он. — Я буду.
— Ладно.
— Елена!
— Что?
— Даже не могу выразить, как я вам признателен. Спасибо.
— До завтра.
— До свидания.
Вандам положил трубку и увидел прямо перед собой Боджа, за спиной у которого маячил майор-связник.
— Вы что, пользуетесь полевой связью, чтобы назначать свидания своим чертовым подружкам? — завопил подполковник.
Вандам широко улыбнулся ему.
— Это не моя подружка, это информатор. Она вошла в контакт со шпионом, завтра он будет в моих руках.
12
Вульф смотрел, как Соня с аппетитом поглощает ужин. Печенка была не прожаренная — розовая и мягкая, — она такую любила. Алекс думал о том, как же они с этой женщиной похожи. Каждый из них — профессионал в своей области, компетентный и добивающийся успеха. Оба в детстве пережили сильнейшие потрясения: в ее случае — трагическая смерть отца, в его — брак матери с арабом. Ни Соня, ни Вульф никогда не были даже близки к женитьбе — оба были слишком заняты собой, чтобы искренне полюбить кого-нибудь. Объединяла их не любовь и даже не страсть. Их связь держалась на похоти. На первый план в жизни они ставили удовлетворение собственных потребностей: будь то желание хорошо поесть или покувыркаться в постели. Они прекрасно отдавали себе отчет в том, что, ужиная в ресторане, Вульф подвергает себя хоть и незначительному, но все же риску. Однако ни один из них не пожертвовал бы возможностью вкусно поесть: это составляло часть их существования.
Соня расправилась с печенкой, и официант принес на десерт мороженое. Она всегда была очень голодна после выступлений в «Ча-ча». Неудивительно: экспрессивный танец отнимал много энергии. Когда Соня перестанет выступать на сцене, она непременно располнеет. Вульф представил, какой она будет через двадцать лет: три подбородка, необъятная грудь, ломкие, седеющие волосы, никаких каблуков и одышка.
— Почему ты улыбаешься? — спросила Соня.
— Я представил, какой ты будешь в старости. Этакая старушенция в бесформенном черном платье и вуали.
— Ну уж нет. Я разбогатею и буду жить во дворце, окруженная молодыми обнаженными мужчинами и женщинами, готовыми потакать малейшим моим желаниям. А ты?
Вульф улыбнулся:
— Я думаю, меня назначат послом Гитлера в Каире, я буду ходить в форме СС в мечеть.
— Тебе придется снимать сапоги на входе.
— Можно, я буду навещать тебя во дворце?
— Ради Бога… но только в форме.
— И мне не придется снимать сапоги в твоем присутствии?
— Нет. Все остальное — да, а сапоги — нет.
Вульф рассмеялся. Сегодня Соня пребывала в хорошем расположении духа. Он подозвал официанта, заказал кофе и бренди и попросил счет.
— Кстати, у меня есть хорошие новости. Я специально приберег их на десерт. Мне кажется, я нашел для нас замену Фози.
Соня замерла, внимательно на него посмотрела и быстро спросила:
— Кто она?
— Вчера я ходил в лавку к Аристопулусу. У него там работает племянница.
— Девчонка из магазина!
— Она правда красивая. У нее миленькое невинное личико и очаровательная порочная улыбка.
— Сколько ей?
— Сложно сказать. Около двадцати, я думаю. У нее девичье тело…
Соня облизнула губы.
— И ты думаешь, она сможет…
— Почему бы и нет? Похоже, у Аристопулуса ей не сладко, она прямо бросилась на меня.
— Когда ты мне ее покажешь?
— Завтра я ужинаю с ней.
— И ты приведешь ее домой?
— Может быть. Я не хочу торопиться. Она настолько хороша, что было бы обидно ее упустить.
— В общем, ты хочешь поиметь ее первым?
— Если понадобится.
— Ты думаешь, она девственница?
— Не исключено.
— Если она девушка…
— Тогда я отдам ее тебе. Ты была так мила с майором Смитом, что заслужила вознаграждение. — Вульф откинулся на спинку стула, изучая Соню. Ее лицо превратилось в маску сексуальной жадности, она уже предвкушала, как растлит красивую и невинную девочку. Вульф потягивал бренди, и приятное тепло разливалось по желудку. Он был доволен жизнью: еды и вина вдоволь, с миссией справляется великолепно, а теперь на горизонте замаячило новое сексуальное приключение.
Принесли счет. Алекс расплатился английскими фунтами.
Это был маленький, но процветающий ресторанчик. Управлял им Ибрагим, а его брат заведовал кухней. Они изучали ресторанный бизнес во французском отеле в Тунисе, на родине; когда их отец умер, братья продали корабль и приехали в Каир в поисках удачи. Ибрагим рассуждал очень просто: поскольку они разбираются хорошо только во французско-арабской кухне, то это они и будут предлагать. Если в меню, выставленное в витрине, вписать болонские спагетти, ростбиф или йоркширский пудинг, посетителей, конечно, станет больше, но вряд ли их удастся завлечь в ресторан повторно, а так Ибрагим держал марку и делал ставку на качество.
Формула успеха. Братья неплохо зарабатывали, их отцу такие деньги даже не снились. С началом войны дела пошли еще лучше, однако богатство не заставило Ибрагима потерять бдительность. Два дня назад он беседовал за чашкой кофе с одним приятелем, который работал кассиром в отеле «Метрополитен». Друг рассказал ему, как в британском казначействе отказались менять четыре английских фунта, которыми кто-то расплатился в баре отеля. Британцы заявили, что деньги фальшивые, и — что совсем уж несправедливо — конфисковали их.
Ибрагим знал, что такое с ним не пройдет.
Около половины его клиентов были англичанами, и многие из них расплачивались в фунтах стерлингов. Услышав эти новости, Ибрагим стал тщательно проверять каждую банкноту, прежде чем положить ее в кассу. Кассир из «Метрополитена» научил его отличать фальшивки от настоящих купюр.
Все это в духе англичан. Нет бы сделать публичное заявление, чтобы бедных каирских предпринимателей не обводили вокруг пальца. Куда там — они трусливо молчат и конфискуют банкноты. Бизнесменам в Каире к такому отношению не привыкать, вот почему они стараются держаться друг за друга. Да и система сообщения у них была налажена отлично.