Ключ к вечности. Отсев
Шрифт:
Глаза Фрейма остановились. Совсем, как у моих соотечественников, когда те рассматривали видимый только ими интерфейс. На лице моего инопланетного знакомого отразилась внутренняя борьба.
– Это же гоблинская работа. Не так ли, Фрейм?
– Гремлинская,– поправил собеседник.
– В чем разница?
– Народ Феннатарра это гремлины.
– То есть ты,– гремлин? А гоблины? Та самая вторая цивилизация?
– Нет. Гоблины,– это выродившаяся ветвь гремлинов. Извращенная и исковерканная Рионой ветвь. Смотри,– он задрал рукав, демонстрируя уже замеченную мной то ли шерсть, то ли плесень. Сразу же вспомнилась такая же поросль на мордах существ, устроивших засаду в жучиной пещере.
– Что это?
– Признак перерождения. Еще несколько циклов и оно станет необратимым. Тех, кого еще можно назвать по праву гремлинами или «прежними» осталось мало. До обидного мало. И без... лекарства... мы обречены. Мы слишком увлеклись изменением собственной природы. А Риона охотно потакала нашим экспериментам и амбициям.
Я почувствовал, как сознание разделяется на два параллельных потока. Одна часть, эмоциональная, очарованная происходящим моментом, искренне сочувствовала одинокому гремлину. Другая, рациональная, азартно потирала ладошки, предвкушая получение уникального сценарного квеста.
– То есть, тебе знаком прибор?
– Естественно.
– И причина нашей встречи в нем?
– Причина в надежде. А, может быть, и в судьбе.
– Надежде на что?
– На то, что это ТОТ САМЫЙ наруч.
Хватит загадок и иносказаний. Я включил режим воспроизведения. Фрейм окаменел, жадно следя за сменяющими картинами.
– Это он,– потрясенно выдохнул торговец.
– Твоя надежда?
– Не только моя. Хотя и моя тоже. Жаль, что координаты не полные,– глаза гремлина возбужденно забегали, выдавая интенсивную работу мысли.
– Они полные,– я кратко изложил предысторию.
– Я в тебе не ошибся, Искатель,– представитель «прежних» явно решился на что-то.
– Но у меня нет карты с градуировкой...
– Считай, что уже есть!– оборвал он меня на полуслове. Из широкого рукава на миг показалась четырехпалая лапа и мимолетно, словно невзначай, коснулась наруча. Я мог бы поклясться, что успел различить на одном из пальцев копию наперстка Алисы! Вот это поворот!
– Коготь тоже наследие гремлинов?
– Вне сомнения!
– А это?– я протянул Фрейму камушек, прихваченный из чаши возле храма Совершенства.
– Это... это...,– гремлин замялся, подыскивая слова. И, пожалуй, впервые, я видел отражение смущения на его лице. Будто его застали за чем-то неподобающим или даже стыдным.
– Фрейм?
– Это Карта грибниц.
– Грибниц?
– Если ты обратил внимание на колонны храма и заметил лианы...
– Да-да, с бусинами ягод.
– Не ягод,– дальнейшие слова гремлин произносил нехотя, с усилием,– это защитные оболочки. Оболочки, предотвращающие онтогенез грибницы.
– То есть развитие растения в полноценный организм?
– Да. Так задумано. Для сдерживания.
– Сдерживания чего?
– Процессов эволюционного симбиоза.
– Эволюционного? Но ведь эволюция... это хорошо, да?
– Не всегда,– отвел глаза Фрейм. И спрятал руку в рукав.– Особенно, если эволюция проходит вне гомогенного ареала обитания. Последствия процессов произвольного скрещивания и взаимопроникновения свойств становятся мало предсказуемыми.
Кажется, я понял параллель. Не эти ли эксперименты над генетической природой превратили расу «прежних» в кровожадных и примитивных троглодитов? И, думается, старина Фрейм каким-то боком причастен к процессу...
– Ты можешь добавить мне ее в наруч?
Ученый глубоко вздохнул:
– Хорошо. Но только в качестве мест, которых следует избегать!
Он вновь использовал заостренный наперсток, обежав когтем рисунок на камне, приложил тот к пип-бою. Аппарат сдавленно пискнул. И поглотил голыш.
Ученый еще поколдовал над девайсом.
– Теперь, когда доберешься до лифта, прибор сам подскажет порядок действий.
– Покажешь, как вызвать карту?
Фрейм указал на нужную пиктограмму. Попрактиковавшись с минуту я перенял общий алгоритм управления. Хм-м... Не сложнее, чем со смартфоном, однако! Отметок оказалось не менее двух десятков. И одна особенная, пульсировала значком пентаграммы. Та самая, первоначальная, обозначающая лифт.
– Фрейм, куда я перенесусь, воспользовавшись координатами?
– В чертог Гьякурани.
– Это имя? Название места?
– И то. И другое. Ни то, ни другое.
– Говоришь загадками.
– Как бы тебе объяснить. В твоей культуре это Чаша Грааля. Или, может быть, дворец небожителей. Сфера Будды.
– Ладно. Пусть так. Но что я должен обнаружить в этом... святилище?
– Лекарство.
– Лекарство? Для тебя?
– И для меня тоже. Для всех. Панацею.
– Как оно выглядит? Сосуд? Сундук? Контейнер? Может быть цистерна? Или лабораторная пробирка?
– Нет, нет и нет! Я точно не знаю. Ответ в саркофаге древних.
– В саркофаге? Мне что, нужно будет взять его из рук мумии?
– Только в плохом варианте. В очень плохом,– насупился собеседник. И, совершенно неожиданно, попросил:– Покажи вторую руку.
Я выпростал из одежды предплечье, непривычно обделенное компасом.
Взгляд Фрейма сфокусировался на татуировке взлетающей птицы.
– Освободитель,– прошептал он едва слышно.– Все-таки не только лишь надежда. Судьба.
– На записи похожая тату у копьеносца, не так ли?
– Верно. И не похожая. Точно такая же.
– Но... что все это значит?
– Значит, что все не просто так происходит на Рионе. Предыдущее связано с последующим. Вам до перемещения в этот слой достаются обрывки знаний предыдущих исследователей. Кусочки их опыта. Частички, составляющие при должном усердии и осознании цельную картину.
– То есть нам достаются фрагменты пазла?
– Удачное сравнение. Но у нас, действительно, осталось мало времени. Я бы хотел снабдить тебя лучшей экипировкой. Тебя и твою группу. Но, увы, при возвращении все, что излишне, не пройдет фильтр Гарр-Оута.