Ключ от чужой двери
Шрифт:
— Вы не в постели?
— Митчелл?
— Меня зовут Натали, — с нажимом сказала она.
Митчелл больше не существует. Если Алекс хочет с ней общаться, ему придется считаться с ее желаниями.
Он радостно засмеялся.
— Да, конечно. Натали, и никак иначе.
Сердце ее радостно забилось. Пусть небольшая, но победа.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы забыли, как звучит мое имя.
— Никогда, — пообещал Алекс.
— Утром я возвращаюсь в Чикаго, — проинформировала собеседника Натали.
—
— Я не знаю, как туда добраться.
— Не беда. Я вышлю за вами машину, которая доставит вас прямо в гавань. Где живут ваши родители?
Она объяснила.
— В восемь часов вас устроит?
— Отлично.
Натали обрадовалась, что он спросил ее о времени, а не поставил, как обычно, перед фактом.
— Ммм... Полагаю, на ваше решение повлияли мои «не такие уж плохие» ноги, — лукаво произнес Гринфилд.
— У вас есть и кое-какие другие достоинства, — легкомысленно намекнула Натали.
— Например? — Он засмеялся.
— Ну-у... — протянула Натали и замялась.
Гринфилд снова засмеялся.
— Натали, благодаря вам уик-энд обрел смысл.
— Не торопитесь с выводами, Алекс, — осмелилась она назвать босса по имени. — Мы еще даже не встретились.
— Я постараюсь, чтобы вы остались мною довольны, — пообещал Гринфилд.
— Но мне бы не хотелось весь уик-энд стоять на якоре.
— Уверяю, отдых придется вам по вкусу. И мы разделим его... — Гринфилд сделал легкую паузу, — ... дорогая.
— Вы со всеми своими женщинами столь быстро переходите на интимное обращение... — и, не удержавшись, Натали нежно добавила: — ... дорогой?
— Клянусь, в первый раз в жизни. Вы в постели? — поинтересовался он.
— Нет. А вы?
— Да. И думал о вас. Тяжелый приступ внутренней опустошенности. Такого у меня еще не бывало.
— И вы хотели услышать мой голос?
— Да. И, как видите, добился своего, — радостно добавил Алекс.
— О, на вашем месте я не была бы столь самоуверенна, — осадила его Натали. — Может, мне просто надо было отвлечься.
Молчание.
— Вам нелегко пришлось, Натали? — тихо спросил он.
— Нелегко, — призналась она.
— Вам нужен я?
— Может быть.
Она не хотела вселять в Гринфилда излишнюю уверенность. И не хотела снова сталкиваться с небрежным отношением.
— Нас ждет дорога, полная открытий.
— Звучит многообещающе.
— Значит, договорились. Спокойной ночи, Натали. Буду с нетерпением ждать утра.
— Как и я.
— Только не передумайте.
В голосе Алекса ей почудился намек на мольбу.
— Ничто и никто в жизни не заставит меня передумать, — пылко заверила Натали.
— Вот так и держитесь.
— Попытаюсь.
Тебе, голубчик, тоже придется потрудиться, подумала Натали. В противном случае нашим отношениям быстро придет конец. Я не собираюсь тратить еще четыре года на мужчину, который не сможет дать мне то, в чем я нуждаюсь.
— Приятных снов, — тихим волнующим голосом сказал Гринфилд.
— Спокойной ночи, — сдержанно ответила Натали.
Она поставила будильник на семь часов и еще какое-то время лежала, представляя рядом с собой Алекса. Тело охватило предательское томление. Мать конечно же права. Я пустая, безмозглая, и к тому же распутная — и все же попытаю удачи с Алексом. Если уж я бездарно потратила четыре года на Салливана, то от одного уик-энда с Гринфилдом от меня не убудет. А там, как знать, может, мне и достанется главный приз в жизненной лотерее.
Натали проснулась от неприятного писка будильника. Проскальзывая в ванную, чтобы быстренько принять душ, она услышала доносящиеся с кухни голоса родителей. Голос матери звучал уже мягче, и это вселяло надежду, что за завтраком она не устроит очередную сцену.
Насухо вытершись, Натали надела кружевное белье, белые джинсы и голубой джемпер. Собрала волосы в конский хвост на затылке. От макияжа отказалась полностью. Пусть Гринфилд принимает ее такой, какая она есть. Безо всяких ухищрений. К счастью, в шкафу Натали нашла старый бикини, который запихнула в сумку, застегнула ее и поставила в холле около дверей.
Собрав волю в кулак, Натали вышла на кухню.
— Доброе утро, мама... папочка, — сдержанно поздоровалась она и направилась к шкафчику, где хранились кукурузные хлопья.
— С добрым утром, дорогая, — ответил отец, с улыбкой поднимая глаза от газеты.
— Здравствуй, Натали, — сухо сказала мать. — Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, мама. Только хлопья, и я уезжаю. — Натали высыпала в тарелку пригоршню хлопьев и потянулась к холодильнику, чтобы достать молоко.
— Уезжаешь?
— Да. — Она бросила на отца взгляд, молящий о поддержке. — Папа сказал, что хлопоты по отмене свадьбы возьмет на себя. И поскольку я только раздражаю тебя...
— У меня есть все основания возмущаться... — закипела мать.
— Да, да... — торопливо прервала Натали. — Я знаю, мама. Мне очень жаль. В самом деле. Но замуж за Томаса я не выйду. — Она залила хлопья молоком и поставила пакет обратно в холодильник.
— Почему? — наконец-то спросила мать.
Натали посмотрела на нее и поняла, что мать никогда не поймет, если она скажет правду. Ее отношение к неверности Салливана будет иным. Скорее всего, она осудит Натали. Может, соврать?
— Я полюбила другого, мама, — тихо сказала Натали. Конечно, она сглупила, но все потому, что просто была не в состоянии и дальше сносить поток обвинений.