Ключ. Возвращение странницы (сборник)
Шрифт:
За вязанием она с удовлетворением оглядывала свою комнату. Очень удобную, очень уютную, со вкусом обставленную. Превалирующим цветом был оттенок синего, во времена юности мисс Сильвер известный как переливчато-синий. Плюшевые шторы, которые так хорошо чистились и которые она еще не задернула; ковер, который был повернут таким образом, чтобы потертый кусок пришелся под книжный шкаф; обивка на викторианских креслах с ножками из орехового дерева – все они были этого оттенка. Большой письменный стол с двумя тумбами ящиков был из того же самого глянцевитого желтого дерева, что и кресла, и этот же цвет повторялся в кленовых рамах гравюр, украшавших стены. Тут были «Мыльные пузыри» Джона Милле, «Пробуждение души» Джеймса Сента, «Черный брауншвейгский гусар», «Повелитель горной долины» Эдвина Ландсира. Другая подборка картин этих викторианских любимцев украшала ее спальню, при этом однообразия удавалось избежать, время от
Сама мисс Сильвер сидела в домашнем платье, ее густые волосы мышиного цвета были очень аккуратно собраны сзади, а спереди уложены в высоко взбитую кудрявую челку, введенную в моду покойной королевой Александрой. После тридцати лет забвения эта прическа лет десять назад пережила возвращение, но вне зависимости от ее современности или старомодности мисс Сильвер продолжала укладывать волосы именно таким образом, аккуратно поддерживая прическу невидимой сеточкой. Что касается остального, на ней было шерстяное платье оливкового цвета с маленьким жилетом из драпированного кружева и глухим воротничком, поддерживаемым по бокам кусочками китового уса. Юбка была приличествующей длины, но позволяла видеть очень аккуратные лодыжки и ступни мисс Сильвер, обтянутые черными шерстяными чулками, и вышитые бисером домашние туфли, где и каким образом добытые, только она сама могла бы сказать. Оливковое платье было украшено брошью из мореного дуба, изображающей розу, с жемчужиной посредине. На тонкой золотой цепочке крепилось пенсне, используемое в редких случаях при чтении очень мелкого шрифта, но поскольку такие случаи бывали очень редки, очки были прикреплены слева на платье старомодной брошью в виде орденской пряжки, усыпанной жемчужинами.
При звуке телефонного звонка она повесила чулок на ручку кресла и подошла к письменному столу. Подняв трубку, услышала, как знакомый голос произносит ее имя:
– Мисс Сильвер? Говорит сержант Эббот из Скотленд-Ярда. Я бы хотел приехать и встретиться с вами, если можно.
– Конечно, – радушно ответила мисс Сильвер.
– Что, если прямо сейчас – вас это устроит?
– Абсолютно.
Она успела добавить к чулку еще примерно три четверти, когда сержанта сыскной полиции Эббота проводили в комнату, где его ожидал прием, достойный уважаемого молодого родственника. То, что его чувства к мисс Сильвер были полны почтительности и самого теплого расположения, было очевидно. По отношению к ней его надменная, холодная манера обращалась в восхищение, а в холодных голубых глазах появлялся оттенок теплоты. В остальном же это был высокий элегантный молодой человек, выпускник привилегированной частной школы и полицейского колледжа. Старые друзья все еще называли его Фаг [17] – прозвищем, возникшим из-за неумеренного употребления им в школьные годы масла для волос. Он по-прежнему носил длинные и аккуратно зачесанные назад волосы. Его темный костюм был превосходного покроя, а безукоризненного фасона обувь – безупречно начищена. В публичном месте мисс Сильвер обращалась бы к нему как к сержанту Эбботу, но в частном пространстве своей квартиры он был «мой дорогой Фрэнк». Если подающий надежды молодой человек из Скотленд-Ярда смотрел на нее снизу вверх, с благоговением, приправленным толикой юмора, то она в свою очередь рассматривала его как очень многообещающего ученика.
17
От англ. Fug – намек на духоту и спертый воздух.
Они обменялись комплиментами, после чего сели. Мисс Сильвер снова взялась за свое вязание.
– Чем могу быть полезна вам, Фрэнк? – осведомилась она.
– Сам не знаю. Кое-чем, я надеюсь. Пожалуй, даже многим. – Он вынул записную книжку, достал из нее клочок бумаги и, наклонившись вперед, положил ей на колени. – Вы, случайно, не узнаете вот это?
Мисс Сильвер отложила вязанье и взяла в руку обрывок. Он представлял собой грубый треугольник с неровно оторванным основанием длиной около двух дюймов, две же остальные стороны были совершенно ровными. Явно это был уголок листка почтовой
– И что? – сказал Фрэнк Эббот.
Мисс Сильвер привычно кашлянула.
– Это мое имя, мой адрес и мой почерк. Если бы вы не узнали этого, едва ли бы вы пришли ко мне.
Он кивнул.
– Вы записали их для кого-то. Не могли бы вы вспомнить, кто это был?
Она опять принялась за вязание. Клочок бумаги лежал у нее на коленях. Глаза ее были устремлены на него, в то время как спицы звякали.
– О да.
– Вы совершенно уверены?
Ее покашливание несло в себе оттенок укора.
– Я бы не сказала вам, что помню, если бы не была уверена.
– Знаю, это так. Но дело важное. Не расскажете ли, кому вы дали этот адрес, когда и при каких обстоятельствах?
Мисс Сильвер перенесла внимание с бумажного треугольника на лицо гостя.
– Вчера я ездила в Блэкхит. На обратном пути я была в купе наедине с некоей мисс Нелли Коллинз. Она рассказала мне, что держит небольшой магазинчик для рукоделия недалеко от станции Блэкхит и что едет в город встретиться с кем-то, кто, как она надеется, сможет сообщить ей сведения о молодой женщине, за которой она присматривала, когда та была ребенком, и которой, как она считает, сейчас уже нет в живых. У нее была договоренность о встрече на вокзале Ватерлоо без четверти четыре. Когда мы прощались, она пригласила меня навестить ее, когда я снова буду в Блэкхите. Я ответила тем, что назвала ей свое имя. Она попросила меня его записать, что я и сделала. Умоляю, Фрэнк, скажите, что с ней случилось.
– Вы добавили свой адрес. Почему вы это сделали? Была ли на то личная причина или… профессиональная?
– Почему вы это спрашиваете?
В светло-синих глазах что-то блеснуло.
– Потому что я бы хотел знать, написали ли вы незнакомке свои имя и адрес, потому что почувствовали к ней расположение и хотели повидать ее еще раз, или потому что вы подумали, что ей может понадобиться ваша профессиональная помощь.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Это было, я думаю, не столь определенно, как вы говорите. Умоляю, скажите мне, бедная женщина мертва?
– Боюсь, велика вероятность, что это так. В данный момент тело еще не опознано. Возможно, мне придется просить вас…
Мисс Сильвер наклонила голову.
– Вам лучше подумать, разумно ли это. Она дала мне свой адрес и упомянула, что у нее есть жилица – некая миссис Смитерс. Возможно, будет лучше, если формальное опознание будет исходить от нее. Я бы, конечно, с готовностью опознала свою попутчицу, но, возможно, окажется благоразумнее, если это будет сделано приватно. Думаю, это дело может оказаться очень серьезным, Фрэнк. Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне о нем побольше. Где было найдено тело и этот клочок бумаги?
– Вы написали ей свое имя и адрес на клочке почтовой бумаги. Вы видели, куда она его положила?
– Безусловно. Она открыла сумку и вложила его в кармашек за маленькое зеркальце. Умоляю, где он был найден?
Сержант Эббот все еще медлил с ответом на этот вопрос.
– Ваша миссис Смитерс позвонила сегодня утром в местную полицию и уведомила нас, дав описание мисс Коллинз и ее одежды. Ни в одной из лондонских больниц ее не оказалось. Миссис Смитерс, которая подняла тревогу, сказала, что мисс Коллинз поехала в Лондон встретиться с какой-то безымянной знакомой. Она могла неожиданно заночевать у этой знакомой. По сути, миссис Смитерс было совершенно неважно, так это или нет. У нее есть свой ключ, и она обходится без посторонней помощи. В Блэкхите явно решили, что мисс Коллинз отправилась на увеселительную прогулку. Люди поступают так каждый день и не могут представить, почему кто-то должен волноваться и беспокоиться по этому поводу. Ну так вот, сегодня вечером мы получили донесение от полиции Руислипа.
Мисс Сильвер переспросила:
– Руислип?
– На линии Хэрроу.
– Я знаю, где это находится, Фрэнк. Скажите, что это за донесение?
– Несчастный случай на дороге. Тело было найдено в переулке – пожилая женщина в голубом костюме и потертой черной шляпе с букетиком голубых цветов. Она попала под колеса – они проехались по ней. Поскольку был сильный мороз – никаких поддающихся идентификации отпечатков шин. Полицейский врач говорит, что она была мертва по меньшей мере двенадцать часов. Переулок очень пустынный и безлюдный. Не удивительно, что тело пролежало там столько времени. Обнаружил его мальчик, который доставляет газеты. Он ехал на велосипеде. Говорит, что ничего не трогал, только соскочил с велосипеда, посмотрел и сразу же направился в полицейский участок, куда прибыл в половине восьмого.